оно меня просто манило, а теперь… Как бы правильно описать? Оно меня теперь просит прийти скорее, умоляет. Ему страшно.
– Страшно? Кому? Я думал, оно неживое…
– И я так думала.
Мария замолчала, погрузившись в свои мысли и чувства.
Вратко смотрел под ноги коня. Следы неизвестных всадников в том же направлении, в каком двигались и они. Кто бы это мог быть? Неужели в войске Харальда завелись предатели, замышляющие недоброе? К сожалению, завистников или просто недругов у всех правителей хватает. А уж у норвежского конунга, прозванного Суровым, их должно быть в достатке. Если правда то, что люди о нем говорят, Харальд ни с кем не заигрывал, не пытался обласкать либо улестить. Наверняка кто-то из ярлов или херсиров затаил обиду и ищет удобного случая поквитаться. Но кто знал, что они едут сюда? Кто знал подробности видения конунговой дочери? Кроме них с Хродгейром и Халли Челнока только ярл Торфинн и епископ Бирсейский. Насколько им можно доверять, Вратко не знал. Но почему-то боевой ярл внушал ему больше уважения, чем священник, в свите которого словен обнаружил давнего недруга. Вообще, служителей римской церкви он с некоторых пор не любил и готов был им приписывать самые черные мысли и побуждения.
Поделиться размышлениями с Хродгейром?
Парень поежился. Доказательств-то никаких. Скальд может запросто сказать, что новгородцем движет обычная вражда и желание отомстить отцу Бернару. Чего доброго, на смех подымут. У них, урманов, это запросто. Любят позубоскалить, надо и не надо. Уж лучше держать подозрения при себе.
Что ж, так он и поступит. Никому ничего не расскажет, но будет начеку. А там поглядим, кого винить в предательстве.
Холм приближался. Теперь уже не только Хродгейр, чье зрение позволяло разглядеть рисунок паруса у идущего почти перед окоемом корабля, но и новгородец увидел, что пятнистый склон изрыт, будто целая свора собак искала припрятанные загодя кости.
Черный Скальд обернулся, поднял руку.
Его спутники поняли знак и натянули поводья.
– Не торопитесь! – негромко приказал Хродгейр. – Сперва поглядим.
Он перебросил ногу через холку с коня и соскользнул на землю. Исландец последовал за ним.
Медленно ступая, внимательно поглядывая по сторонам и держа ладони вблизи оружия, они пошли к склону. Хродгейр наклонился над черным провалом, уходившим в толщу холма. Прислушался. Кажется, даже принюхался.
– Вроде бы никого…
Королевна будто ждала его слов, спрыгнула с коня, отдавая повод Рагнару, и кинулась к дыре. Халли Челнок мягко, но настойчиво перехватил ее по пути.
– Не пущу!
– Мне туда надо! – попыталась вырваться Мария, но тщетно.
– Нет, Харальдсдоттир, не пущу! Случится что – как я перед конунгом оправдаюсь?
– Пусти, я приказываю! – Девушка топнула ножкой, сводя брови точь-в-точь как ее отец.
– И не приказывай, и не проси! – стоял на своем скальд.
– Извини, Харальдсдоттир, – поддержал его Хродгейр. – Вначале мы все проверим. Вратко!
– Я уже смотрю, – ответил новгородец. Он и правда внимательно изучал следы.
Первоначальный вывод подтвердился – в десятке саженей от лаза долгое время стояли шестеро коней. Скорее всего, стреноженные, поскольку привязывать лошадь на Оркнеях не к чему. Люди – полдюжины крепких телом, судя по величине и глубине отпечатков их сапог, – бродили вокруг. Что-то искали. Если нору, то нашли. Потом они полезли внутрь. Хвала всем богам, не пропали. Выбрались обратно, но трудно сказать – несли что-либо или налегке шли. Прочь они уходили верхом, но другой дорогой. Почему? Наверное, боялись попасться на глаза тем, кто шел следом. Мог ли кто-то остаться в дыре? Мог.
Вратко так и заявил на молчаливый вопрос Черного Скальда.
Норвежец хмыкнул и заявил:
– Мария Харальдсдоттир останется здесь, пока все не проверим.
При этом он так стиснул зубы и насупился, что даже королевна не рискнула спорить. Надо, значит, надо.
– Ты тоже! – повернулся Хродгейр к словену.
– Ну уж нет! – взъерепенился Вратко. – Почему это?
– Потому что я не знаю, успею ли прикрыть тебя! – оскалился норвежец.
– Не надо меня прикрывать! – Парень вытащил кистень из-за пояса.
– Не смеши! Хочешь, я прикажу Олафу связать тебя?
Его глаза опасно сузились. Вратко понял, что, скорее всего, так и будет, шутки кончились.
– Погоди, Хродгейр, – вмешался Халли. – Может статься, его способности там, – он показал на чернеющую дыру, – пригодятся больше, чем наши мечи и топоры.
Черный Скальд размышлял всего несколько мгновений.
– Я сказал – нет! Только после того, как мы проверим. Олаф! Асмунд!
Здоровяки шагнули вперед.
– Сторожите наверху! Рагнар и Бёдвар – со мной!
Не проронив больше ни слова, он наклонился и нырнул в нору. Халли Челнок отправился за ним. Исландец не отличался высоким ростом и поэтому лишь наклонился, но норвежцам пришлось согнуться в три погибели. Похоже, те, кто рыл этот ход, не распространяли свое гостеприимство на людей.
Вратко захотелось выругаться. Так, чтобы у всех уши в трубочку свернулись. Но в присутствии королевны он не решился сквернословить. Лишь топнул ногой и изо всех сил мазанул кистенем по склону. Взметнулся вихрь желтовато-коричневого песка вперемешку с дресвой. Отлетели и медленно опустились на землю искалеченные «елочки» вереска.
– Не бери в голову. Оно тебе надо? – пробасил Олаф и опасливо покосился на вход.
Словен вспомнил, что великан, не уступающий силищей матерому медведю, до смерти боится нечисти. Он предпочел бы в одиночку рубиться со всем войском короля саксов, чем повстречать ожившего мертвеца, пускай и безобидного. А кто знает, чего ожидать внизу? Вот и Халли намекал…
Новгородец улыбнулся своим мыслям. Посмотрел на Марию, которая неотрывно следила за норой. Точь-в-точь лайка, охотящаяся на лису. Асмунд благоразумно зашел между нею и провалом. Вроде бы как с целью защитить, если оттуда что-то вырвется, но на самом деле он готовился перехватить дочь конунга, когда та не выдержит и нарушит распоряжение Хродгейра.
Время тянулось томительно. Хуже всего – ждать и догонять, говорили старики на далекой родине. От скуки Вратко начал считать в уме. Когда-то это помогало ему успокоиться и отвлечься.
Над холмами свистел ветер. Шевелил вересковые «бороды» соседних пригорков, подбрасывал песок на проплешинах. Асмунд кряхтел и переступал с ноги на ногу. Олаф вытащил меч и задумчиво постукивал ногтем по лезвию. Вроде бы расслабленный и даже сонный, но Вратко чувствовал, что его приятель готов в любой миг вступить в схватку с неизвестностью.
Парень досчитал до ста, когда из норы, пятясь, выбрался Бёдвар. Он волок за руку безжизненное тело. Человеческое, одетое в грязную мохнатую шкуру. Измаранная кровью одежда и остекленевшие глаза не оставляли места для сомнений в смерти найденыша. Если судить по седине в растрепанных волосах и бороде, убитый должен был иметь взрослых детей. Вот только рост подкачал. Стоя, он вряд ли достал Вратко макушкой до подбородка.
– Кто такой? – спросил новгородец.
– Откуда мне знать? – Норвежец оттащил труп в сторонку. Подумал и поправил ему руки, сложив ладони на груди.
– Мне туда нужно… – сдавленным голосом произнесла Мария.
– Нет, дроттинг, – покачал головой викинг. – Пока нельзя.
И снова скрылся под землей.
Вратко подошел к мертвецу. Еще раз подивился малому росту.
Что за народ такой?
Лицо смуглое, но на купцов с юга не похоже. У тех лица отличались породистостью и особой красотой –
