За спиной обнаружился полный румяный мужчина в отливающем металлом костюме, возникший ниоткуда – никаких признаков двери не наблюдалось. Никаких опасений или неприязни возникший из ничего персонаж не вызывал: с первого взгляда он стал кем-то вроде старого доброго знакомого или близкого родственника.
– Извините? – выдавил из себя Бежецкий.
– Ну, я бы не сказал, что вы умерли, – доброжелательно повторил незнакомец. – Хотя для внешнего мира, конечно…
«Внешнего мира?..»
– Где я? Моя миссия удалась? Что будет дальше? – засыпал он мужчину – определенно одного из хозяев этого околотка – вопросами. – Почему?..
– Слишком много вопросов, – снова улыбнулся тот. – Давайте я вам лучше расскажу, кто мы и чего мы хотели…
Перед Александром повисло в воздухе сложнейшее переплетение разноцветных нитей, среди которых преобладали золотистые, но встречались зеленые и красные и, совсем редко, других цветов радуги. Клубок жил своей жизнью, постоянно меняя форму, словно перетекая из неправильного шара в некое подобие куба и тут же во что-то конусообразное… Нити извивались, каждую секунду переплетаясь по-новому, создавая все новый и новый прихотливый узор. Бежецкому на мгновение показалось, что он что-то уловил в диком переплетении, но, стоило всмотреться, понимание ушло, а взамен навалилась головная боль, постепенно становящаяся все более и более мучительной. Внезапно он понял, что все то время, что он созерцал разноцветное живое чудо, его окружал какой-то невообразимый шум, наподобие какофонии, издаваемой симфоническим оркестром в процессе настройки инструментов, только еще более хаотический и немелодичный. Дали знать о себе и другие органы чувств, причем не с лучшей стороны…
– Очнитесь, – донесся сквозь волны пульсирующей боли до Бежецкого голос «гида». – Придите в себя.
Александр поднял веки, и наваждение мгновенно пропало, унося за собой мигрень.
Он был снова в «белой комнате», кругом царила тишина, и в воздухе висел какой-то тонкий аромат, напоминающий запах фиалки или другого цветка, но только не то зловоние, что секунду назад травмировало обоняние…
– Простите… – Собеседник казался виноватым и сконфуженным одновременно. – Я совсем позабыл о некоторых особенностях человеческих органов чувств… Так вы поняли, что именно я хотел вам показать?
– Не совсем, – хрипло произнес Бежецкий, действительно мало что понявший в живом объемном клубке, только что парившим перед ним.
– Это Континуум, – тихо и как-то торжественно произнес собеседник, склонив голову…
Александр не знал, сколько времени длился неторопливый рассказ человека в серебристом одеянии. Лишенное зрительной перспективы пространство оказалось лишенным и времени. Однако когда рассказ завершился, он знал и понимал столько, что все прошлые теории, догадки и озарения казались ему теперь сущим бредом.
Сосредоточие миллионов миров, обитаемых и лишенных присутствия человека, похожих на привычный, словно зеркальные образы, гротескно искаженных, как отражения в кривых зеркалах, и не похожих ни на что знакомое, вмещающих палитру всех возможных государственных устройств от идеально- привлекательных до отталкивающе-мерзких, – вот далеко не полное описание Континуума. И все миры были связаны между собой. Иные – напрямую, причем сразу во множестве мест, иные – через ряд других и лишь одним-двумя тоннелями, как бусы в ожерелье ниткой. И геометрию этих связей осознать было просто невозможно – она выходила за рамки человеческого восприятия. Причем – и Бежецкий это не совсем понял – Континуум имел связи не только пространственные и временные, но и какие-то иные, недоступной ему природы.
– Понимаете, – вел свой рассказ «серебряный человек», – переходы из одного пространства в другое кажутся экзотикой и чрезвычайным событием далеко не всем обитателям Континуума. Есть тысячи миров, обитатели которых не только свободно перемещаются из одного пространства в другое, но и образуют целые конфедерации и сообщества. Процветает межпространственный туризм, ведется торговля… Иногда, – тут рассказчик несколько засмущался, – приходится использовать некоторые пространства, так сказать, втемную…
– Как это? – не понял Александр.
– Ну… Как бы это объяснить… О! – обрадовался незнакомец. – В вашем мире есть такой вид городского подземного транспорта… Все время забываю это слово…
– Метро.
– О, да! Конечно, метро! Так вот, бывает так, что перемещаться через несколько этих… станций, но по прямой линии дольше, чем с пересадкой через другие линии. Ведь так?
– Да-да, – с сомнением подтвердил Александр, пытаясь вспомнить, приходилось ли ему ездить в метро ВОТ ТАК – ему всегда казалось, что путешествие без пересадок удобнее.
– Отлично! – воодушевился рассказчик. – Одним словом, есть такие пространства, проложить через которые маршрут удобнее, чем через иные. Иногда приходится нанизать на один маршрут два-три «посторонних» пространства, иногда больше… В этот раз такими транзитными оказались ваши два.
– Я понимаю, но…
– Вы хотите спросить о технологии? Не думаю, что при вашем уровне знаний… Поймите, я не хочу вас обидеть – просто ваше общество еще не дошло до той степени развития науки… Хотя должен признаться, что ход с этим… ядерным взрывным устройством был весьма остроумен.
– Значит, вы умеете делать межпространственные тоннели?
– О-о-о! Это весьма просто… При определенном уровне технологий, конечно. Ваши миры в свое время сами дойдут до этого. Данные методики очень хорошо отработаны, тоннели открываются на определенное время, в недоступных для аборигенов местах, но…
– В этот раз произошла накладка.
– Да, совершенно верно. Ваше воздушное судно наткнулось на границу тоннеля, и произошла катастрофа. Мы очень сожалели об этом.
– Конечно. Но двум сотням пассажиров ваши сожаления уже не нужны.
– Вот именно. Мы хотели загладить свою вину хоть чем-нибудь, поэтому и возникла идея в обход всех правил принять в число цивилизованных миров и ваши два. Простите, но мы называем цивилизованными…
– Ничего, я все понял.
– Отлично… Но вываливать на голову миллиардов ничего не подозревающих людей такое разом – непростительная ошибка. Мы решили, что для начала вашим двум мирам будет нелишне наладить контакт друг с другом.
– И?..
– И мы ошиблись, – сник «серебряный». – Ваши миры еще не доросли до контактов даже между собой. Даже между настолько близкими друг другу соседями. Когда мы поняли, что дело может кончиться плохо, тоннель решено было ликвидировать.
– Значит, наши бомбы не пригодились?
– Конечно же, нет! Это варварское оружие, и использовать его в Континууме – преступление. Тем более – в межпространстве. Это, знаете ли, даже просто опасно. Мы нейтрализовали ваше летательное устройство. Увы, сохранить его не удалось, зато мы спасли вас.
– А второй пилот? Что стало со вторым самолетом?
– Ничего. Этот летательный аппарат, который вы называете самолетом – оригинальное, на мой взгляд, название, – проследовал туда, куда направлялся, и благополучно приземлился. Это было последнее материальное тело, которое проследовало через тоннель.
Бежецкий мысленно перекрестился и возблагодарил Бога, что все произошло именно так, а не иначе. Что ни говори – жаль, если погибнет твое второе «я».
– Теперь ваши пространства обособлены. Имеется, правда, еще один тоннель между ними, но он обладает довольно редкими свойствами… Вы знакомы с некой математической абстракцией, именуемой
