всяческой ерундой о ритуальной чистоте и нечистоте, о святости господствующей морали и эстетики. Такие люди не в силах пойти во имя Бога, во имя достижения божественности на серьезные жертвы, преодолевая страх, страдание и отвращение. Собственную ограниченность они воспринимают за нечто духовное и готовы подвергнуть остракизму и преследованиям все то, чего боятся и чего не в силах понять.
В «Посохе Путника» излагается интересная идея. Иной человек решает отречься от сансарных интересов и идет в йоги, саньясины, монахи. Он живет в бедности, безбрачии и ритуальной чистоте, желая избавиться от страстей и гордыни. Пожив так некоторое время, он приобретает репутацию святого, божьего человека, ученого пандита, мудрого гуру. Приходит авторитет, вокруг начинают группироваться последователи, приносящие дары. Существует опасность, что эго подобного человека раздуется. Уверенный в собственной святости, мудрости и близости с Богом, мистик может преисполниться дуалистическими важностью, гордыней, высокомерием, самопопустительством, что уведет его с правильного пути и отдалит время вы-хода из сансары. Вместо святой жизни подобный йогин может обрести еще более сильные и гротескные кармические препятствия. Тот же, кто идет по экстремальному пути, ходит в диком виде, ест мертвечину и прочие гадости, спит на кладбищах ц поклоняется то ли божествам, то ли монстрам, вызывает у большинства людей не преклонение и восхищение, а ужас, страх и отвращение. От него отвернется общество, ортодоксальные религиозные авторитеты подвергнут его остракизму. Почитателей и учеников, несущих подношения, у подобного йогина будет весьма немного. Все это будет в достаточной мере препятствовать достижению мирских целей под прикрытием духовного пути. Возникает вопрос — а можно ли быстро достичь самореализации, не прибегая к такому нелегкому пути, как те тропы, что были описаны выше? Конечно, можно. Как сказал один мой друг-йогин, «безусловно, все суть проявление божественной природы, в том числе и дерьмо. Но это не значит, что достижение нирваны невозможно без поедания испражнений». (Это не помешало ему, впрочем, употребить испражнения в пищу в качестве «махапрасада» во время мистического ритуала). У меня же лично и до сих пор не возникло потребности использовать для медитации подобную пищу. Все определяется потребностью с целью преуспеть в садхане.
Мой друг, упомянутый выше, и я на протяжении многих лет вели разговоры о нужности или ненужности использования для практики тех или иных экстремальных средств. На словах я ратовал за использование экстрима гораздо больше, чем он. Однажды сей весьма уважаемый практик позвонил мне и сказал, что только что преодолел отвращение к «махапрасаду» и съел его кусочек во время особой медитации. «Теперь твоя очередь показать, что ты преодолел двойственность и отвращение, — сказал он злорадно. — Я знаю, что ты не гомосексуалист и не очень-то жалуешь мир гомосеков. Продемонстрируй свой высокий уровень осознания — вступи с кем-нибудь в гомосексуальный акт!»
Я вовсе не испытывал необходимости в такой практике преодоления неприязни и психологических барьеров на тот момент. Учителя мне тоже не предписывали это, и потому я хитро ответил: «Что же, я согласен. Для подобной практики надо иметь партнера серьезного тантрического уровня. И я не знаю лучшего напарника для этой медитации, чем ты. Не согласишься ли ты посодействовать мне, приняв на себя пассивную роль?». Данная идея так не понравилась моему другу, что он прекратил ехидничать и перевел разговор на другую тему. В свое время, об этом сказал, по-моему, Рамакришна: «Вода из родника, из лужи и из грязной сточной канавы — все это вода, но это не значит, что мы должны пить грязную воду. Бог находится во всем — и в святом человеке, и в тигре, и в подлецах. Но это не значит, что мы должны совать свою голову тигру в пасть или водить дружбу с негодяями». Бог есть во всем — и в золоте, и в дерьме, и в красивых женщинах, и в гниющих трупах. Однако из этого не следует, что мы обязаны есть дерьмо и вступать в половой контакт с мертвецом. А некрофилу или копрофагу ни один учитель скорее всего не станет предписывать подобные практики. Им-то что преодолевать, они, наоборот, испытывают влечение к дерьму или трупам, так что контакт с этими неприятными для большинства людей предметами не будет никаким духовным подвигом. Для многих подобные «агхорические» практики не нужны, а для некоторых даже очень вредны и опасны. Иным все это хорошо помогло бы, но они не в силах преодолеть слабость и вступить на эту тропу.
Бессмысленно вести такой образ жизни и практиковать все эти особые техники, если ты не знаешь, как все это надо делать правильно, как при выполнении физического действия работать с сознанием и энергией. Лишь незначительное меньшинство иогинов хотят и могут стать на путь леворучнои экстремальной садханы, и еще меньшее количество готовы открыто декларировать свое учение и не скрывать свой стиль жизненной практики от посторонних.
Как ко всем этим медитациям относятся адепты Трикасама-расья Каулы? Учение говорит, что каула- тантрик использует в своей практике все, что в силах употребить для скорейшего достижения Самарасьи. Он не может и не желает ждать тотальной встречи с Богом сотни реинкарнаций. Идеал каулы — достичь божественности здесь, при жизни. Само собой, ради такого достижения йогин идет на различные меры, могущие показаться профану ужасными. Однако в Кауле не существует обязательного требования использовать экстремальные средства. Такие техники существуют, но использует их тот, кто видит в этом необходимость. Иному можно пройти весь путь и достичь божественности, ни разу не отведав гниющей плоти и не совершая некоторых иных аналогичных медитаций.
Далее, не существует обязательных требований к внешнему виду. Некоторые ветви капаликов обязаны ходить с черепом, насаженным на посох, садху-пашупату трудно представить гладко побритым и коротко подстриженным. Каула же нашей ветви не имеет обетов, определяющих внешний облик. Существуют определенные предписания относительно внешнего вида. Так, мужчинам рекомендуется не посягать на свою бороду — зачем скрывать свой возраст или пол, если естественный уклад божественной природы наделил тебя бородой? Из соображения следования естественности, многие практики не стригут волос — это помогает ощутить себя слитным с природой, с наследием предков, с иштадэвой. Допускается использование татуировок в виде священных символов. Они поддерживают практика проявлением божественного присутствия и напоминают о пути и цели. Так, например, я имею несколько татуировок. Одна из них расположена на руке, чуть выше того места, где люди обычно носят часы, и представляет собой трезубец, перевитый змеей, — единство Шивы и Шакти. Каждый раз, когда я интересуюсь, который час, этот символ напоминает мне о том, кто я, каков мой путь, в чем смысл моей жизни. Данный символ призывает меня не терять времени зря и не тратить его на всякую ерунду. Иногда садхана проходит особенно успешно, если практик использует в ней ритуальную одежду — черные рубаху, шаровары, шаль-накидку и тюрбан. У женщин черный тюрбан заменяет черная или красная шаль. Так же принято облачаться в это одеяние во время важных мистических собраний. Если это позволяют условия, практики-авадхуты могут ходить обнаженными или полуобнаженными, посыпав тело пеплом, собранным в местах кремации. Однако в наше время ходить в таком виде возможно разве что в Индии и Непале.
Надо отметить, что в наше время среди адептов нашего пути стала проявляться интересная тенденция. Одежда старинного восточного покроя в основном теперь применяется при совершении коллективных медитаций, при различных инициацион-ных обрядах и при праздновании духовных торжеств, таких как Шиваратри, дни солнцестояния и равноденствия. Однако это не значит, что садхаки-бхайравайты не желают более манифестировать вовне на уровне формы сознание, энергию и традицию божеств. Роль старинной восточной одежды в повседневной жизни стала играть современная одежда особых стилей, таких как NЕОТКIВАL, СОТН1С и др. Этим стилям присущи черный цвет, красные и белые узоры в виде племенных первобытных орнаментов и татуировок, узоры в виде змеящихся языков пламени, «агхорическая» символика в виде черепов, драконов и различных хтонических существ.
Ничто не обязывает каулу отращивать волосы, татуировать символы, повсюду ходить в ритуальной восточной одежде или использовать современный западный ее эквивалент. Все зависит от рекомендации учителя, личных склонностей и потребностей и, наконец, от окружающих условий. Тем не менее, многие предпочитают в основном следовать традиционному облику, ибо это помогает практике. Таков же принцип, определяющий поведение адепта в обществе. Говорится, что мистик не должен маскироваться под
