– И вы верите в Бога? – поинтересовался Деточкин.
– Все люди верят. Одни верят, что Бог есть, другие верят, что Бога нет. И то и другое недоказуемо... Будете пересчитывать?
– Буду! – И Юрий Иванович приступил к обязанностям кассира.
Летний день клонился к вечеру. Надев мохнатые свитера или пальто деми, курортники переключались на новый вид отдыха. Толпа фланировала по берегу, увязая ногами в песке. Отдельные сумасшедшие пребывали в купальных костюмах, мужественно борясь с обледенением тела.
Деточкин вышел из «Волги», держа вздувшийся портфель, битком набитый рублями.
Пастор лихо развернул машину и умчался на проповедь.
А Деточкин пешком потопал на станцию и стал ожидать электричку.
Приехав в Ригу, он зашел в почтовое отделение и от имени Петрова Петра Петровича перевел тюк денег в город Метельск. Предварительно он проделал странные расчеты: из суммы в 5500 рублей он вычел 16 рублей – стоимость обратного билета в Москву на поезде вместе с постельным бельем, потом отбросил 13 рублей – командировочные, по 2 рубля 60 копеек в сутки, и 8 рублей 10 копеек – стоимость бензина на перегон машины из Москвы в Ригу. Получилось 5462 рубля 90 копеек. Из этой суммы он отнял стоимость почтового перевода – 109 рублей 25 копеек. Вот эту итоговую сумму, 5353 рубля 65 копеек, он и перевел почему-то в город Метельск.
Садясь в купированный вагон скорого поезда Рига – Москва, Деточкин дал себе клятву покончить с подобными делами. Никогда в жизни он не дотронется больше ни до одной чужой машины!
После каждой автомобильной авантюры Деточкин определенно решал, что именно этот случай – последний.
Уже подъезжая к Москве, Юрий Иванович привел в порядок документацию. Он достал из портфеля отчетную ведомость на выплату командировочных и в графе «фамилия» четко вывел «Деточкин Ю. И.». В рубрике «количество дней» он проставил цифру «5», расписался в получении денег, а затем приобщил к ведомости железнодорожный билет и квитанцию на перевод. Формальности были соблюдены.
В воскресенье утром поезд прибыл на станцию назначения. Деточкин с опаской вышел на перрон и привычно огляделся по сторонам. Никто к нему не подошел и не приказал: «Руки вверх!»
Юрий Иванович отыскал телефон-автомат и, волнуясь, набрал домашний номер.
– Мама, это я! – с напускной бодростью сказал Деточкин. – Я только что приехал. Я здоров! – Он выдержал небольшую паузу. – Дома все спокойно? Никто не приходил?
– Ты доигрался в своем Народном театре, – обрадовала сына мать. – К тебе заходил следователь!
Глава двенадцатая, в которой следователь и преступник выясняют отношения
– Когда ко мне приходил следователь? – спросил Деточкин, едва переступив порог родного дома.
– Позавчера, – ответила мама, подставляя щеку для поцелуя. – Ты пропустил по телевизору такой футбольный матч! Яшин стоял как бог!
Деточкин поцеловал маму.
– Что он обо мне спрашивал?
– В библиотеке «Огонька» вышел Мельников-Печерский. Я открываю его наново. Он ничего не спрашивал!
– А что ты ему наговорила? – Деточкину был знаком общительный характер Антонины Яковлевны.
– Я, как всегда, молчала. Я рта не раскрыла! – сказала мама, убежденная, что так и было.
– Почему он приходил? – настойчиво выспрашивал сын. – Он беспокоился, что я пропустил репетицию? Или у него была другая причина?
– Ну разве может возникнуть причина для прихода к тебе следователя?
– Мама, я же твой сын!
– Каждый день узнаешь что-нибудь сенсационное! – улыбнулась Антонина Яковлевна.
Как и все мамы, она не сомневалась, что ее сын – кристальной души человек, почти святой! Всю свою жизнь она воспитывала в Юре любовь к справедливости. Справедливость была коньком мамы Деточкина. Сейчас, с уходом на пенсию, она целиком посвятила себя служению этой безупречной идее. Встречаясь с недостатками, Антонина Яковлевна не проходила мимо и успешно боролась с ними при помощи писем в газеты. Пока Деточкин расправлялся с семицветовской «Волгой», мама проделала не менее трудную операцию. Она добилась закрытия «забегаловки», рассадника зла и порока, и теперь в освободившемся помещении шла стрельба. Здесь разместили тир данного микрорайона.
– Ты всегда возвращаешься из своих командировок взвинченный, – заметила мама. – Успокой свои нервы. Пойди в тир и постреляй в цель!
– Пожалуй, сегодня я промахнусь! – сказал Деточкин.
Он чувствовал себя скорее мишенью, нежели стрелком.
Весь воскресный день он потратил на мучительные размышления: идти вечером на репетицию или избегнуть встречи с Максимом?
«Подозревает меня следователь или он заходил как товарищ по сцене?» Деточкин не мог перенести проклятой неизвестности и мужественно отправился во Дворец ставить точки над «i».
Когда Юрий Иванович объявился в зрительном зале, режиссер учинил ему скандал. Постановщик орал, что Деточкин подводит всю команду, что предстоит решающая игра, то бишь премьера, и что он переведет его в дублирующий состав! В заключение режиссер сунул ему в руку длинную шпагу и погнал на сцену биться с первым попавшимся.
Когда пришел Максим, режиссер заодно намылил шею и ему. Максим тоже получил оружие и был послан на сцену схватиться с Деточкиным, как и полагалось по сюжету.
Так они и встретились, со шпагами в руках.
– Защищайтесь, сударь! – угрожающе сказал Максим. Впервые в жизни он приступил к допросу на освещенной сцене и в берете с пером.
– К вашим услугам! – в тон ответил Деточкин, пытаясь прочесть на лице Максима свою судьбу.
Следователь был непроницаем. Он стал в позицию и почувствовал, как во внутреннем кармане прошелестело постановление об аресте.
Деточкин тоже принял позицию.
Шпаги их скрестились!
– Я имею честь напасть на вас! – жестко сказал Максим. – Где вы пропадали?
– Черт возьми! – крикнул Деточкин, скрывая волнение. Он не знал, что следователь был в Госстрахе, и допустил промах: – Я ездил в командировку!
В пылу сражения участники не замечали, что разыгрывают сцену скорее по Дюма, чем по Шекспиру. Режиссер не мог прийти в себя от изумления.
– Как здоровье любимого племянника? – безжалостно спросил следователь, делая свой главный выпад.
– Какого племянника? – бессмысленно запирался Юрий Иванович.
– А волчий капкан? А больная нога? А сигареты «Друг»? – наносил удар за ударом Максим.
Точка над «i» была поставлена, и не одна!
Юрий Иванович осознал, что попался. У него помутилось в глазах. Подберезовиков понял, что пора переходить к следующему акту пьесы, где главным действующим лицом станет вышеупомянутое постановление.
– Прекратите отсебятину! – закричал из зала взбешенный режиссер. – Во времена Шекспира не было сигарет «Друг». И потом, почему вы перешли на прозу?
Деточкин, продолжавший по инерции размахивать оружием, с перепугу хватил противника по голове. Бедный Максим сразу же рухнул как подкошенный.
– Шпаги в ножны, господа, шпаги в ножны! – неожиданно для самого себя приказал режиссер, ставивший сцену дуэли и не по Дюма, и не по Шекспиру, а по модной в нынешнем футболе бразильской схеме 4 – 2 – 4.
Режиссер кинулся к Подберезовикову и убедился, что тот жив. Вместе с Деточкиным, который шептал оправдательные слова, они подняли тело с пола и отнесли на диван. Максим скоро пришел в себя.
