мужчина.
Тот взглянул на Эда и приветливо улыбнулся.
— Меня зовут Хаер, возлюбленный, Норм Хаер.
— Эд. Эд Уандер. Что это, черт возьми, вы делаете?
Хаер снова улыбнулся.
— Набираю шрифт. Это калифорнийская наборная касса. Гарнитура Гауди, старый стиль, на десять пунктов.
— Я думал, набирают на аппарате — вроде пишущей машинки.
Хаер рассмеялся.
— Так делали раньше. Только у нас здесь, в Элизиуме, ручной набор.
Его руки замелькали, и строка шрифта в подносе, который он придерживал левой рукой, стала расти на глазах.
— Но послушайте, — стараясь сдержать раздражение, спросил Эд, — чего вы этим добиваетесь? Да, Бен Франклин печатал таким же манером, но ведь с тех пор человечество додумалось до кое-каких усовершенствований!
Пальцы наборщика продолжали порхать, не останавливаясь ни на миг. Он явно принадлежал к числу людей, которых никогда не покидает доброе расположение духа. Во всяком случае, сейчас с его лица не сходила улыбка.
— Этому есть несколько причин, — ответил он. — Вопервых, великое удовольствие — сделать вещь своими руками от начала до конца. Особенно первоклассную вещь. Из производства предметов потребления что-то ушло, когда сапожник перестал изготовлять обувь, начиная с подготовки кожи и кончая отделкой готовой пары ботинок. Когда он, ВМЕСТО того, встал за гигантский станок, устройства которого не понимает, и начал наблюдать за несколькими стрелками да время от времени нажимать на кнопку или щелкать выключателем — и так по четыре или пять часов в день.
— Отлично, — возразил Эд. — Но этот ваш прежний сапожник делал, может быть, единственную пару ботинок в день, а теперешний — десять или двадцать тысяч.
Наборщик усмехнулся.
— Вы правы. Но зато теперешний страдает язвой, ненавидит свою жену и пьет горькую.
— А чем вы сами занимались до того, как стали работать наборщиком у Таббера? — неожиданно для себя спросил Эд. — Судя по речи, вы совсем не похожи на недоучку, какого-нибудь мелкого… — он замялся: фраза прозвучала не очень-то дипломатично.
Норм Хаер расхохотался.
— Я работаю не у Таббера, а для Элизиума. А до этого я был главным управляющим Всемирной печатной корпорации. У нас были свои представительства в Ультра-Нью-Йорке, Новом Лос-Анджелесе, Лондоне, Париже и Пекине.
Эд на собственной шкуре познал, чего стоит в государстве всеобщего процветания взобраться на самый верх пирамиды. Когда для производства нужна лишь треть потенциальной рабочей силы нации, борьба за место обостряется до предела.
— Добрались до самого верха, а потом вас спихнули? — сочувственно спросил он.
— Не совсем, — усмехнулся Хаер. — Для этого я был слишком крупным акционером. Просто однажды я прочитал брошюрку Джоша Таббера. На следующий же день я раздобыл все его книги, которые сумел отыскать. А через неделю послал подальше свою корпорацию и приехал в Элизиум помогать организовывать эту мастерскую.
Да, похоже, несмотря на все добродушие, у парня не все дома. Эд предпочел пока не думать об этом и спросил:
— А над чем вы сейчас работаете?
— Печатаем ограниченный тираж последнего сборника стихотворений Марты Кент.
— Марты Кент? — Это имя показалось Эду знакомым. Он не был особенно силен в поэзии, но в Америке не так уж много лауреатов Нобелевской премии, чтобы не знать их поименно.
— Вы хотите сказать, она предоставила вам права на публикацию своей книги?
— Ну, я бы так не сказал, — усмехнулся Хаер. — Скорее, Марта сама ее публикует.
— Марта! — вырвалось у Эда. Взгляд его с упреком остановился на женщине, которая привела его сюда, — она все еще разговаривала с Келли, который продолжал работать на своем тигельном станке с ножным приводом. Вы хотите сказать, что это и есть Марта Кент?
— А кто же еще? — фыркнул Хаер.
Эд пробормотал некое подобие прощальных слов и присоединился к Марте и ее собеседнику.
— Так вы — Марта Кент, — укоризненно сказал он.
— Совершенно верно, возлюбленный, — улыбнулась она.
— Послушайте, — обратился к ней Эд. — Я вовсе не хочу показаться невеждой, но ответьте: почему вы решили печатать ваш последний сборник на таком примитивном, слабосильном оборудовании?
— Пожалуйста, не говорите об этом Джошу, — сказала женщина, и на лице ее промелькнула плутоватая улыбка, — но я хочу заработать немножко денег.
— И это называется заработать! — возмущенно воскликнул Эд.
Келли отложил листы бумаги, остановил станок, вытер руки о фартук и подошел к лежавшей поодаль стопке книг. Взяв одну из них, он вернулся и, не говоря ни слова, подал книгу Эду.
Уандер повертел ее в руках. Книга была переплетена в кожу. Было в ней что-то странное. Эд открыл ее и стал перелистывать страницы. Бумага оказалась толстой и на ощупь казалась старинной. Имя автора ему ничего не говорило. Только возникло странное ощущение, будто он держит в руках произведение искусства.
Оба собеседника наблюдали за ним с лукавым видом, отчего Эд растерялся еще больше.
— Никогда не видел такой бумаги, — промямлил Уандер, чтобы хоть что-то сказать. — Где вы ее достаете?
— Сами делаем, — ответил Келли.
Эд на миг закрыл глаза. Потом открыл и спросил: — Тогда зачем вам деньги? Похоже, вы все делаете сами, — он с укором ткнул пальцем в платье Марты. — Ведь материал домотканый, так?
— Да. Но совсем без денег все-таки не обойтись, даже в Элизиуме. Например, нужно оплачивать почтовые расходы при рассылке наших изданий. Иногда возникает потребность в лекарствах. Соль тоже приходится покупать. Вы сами удивитесь.
— Но послушайте, — жалобно произнес Эд. — Вы, Марта Кент, написали книгу, которая наверняка станет бестселлером. И вы приносите ее сюда, чтобы выпустить ограниченным тиражом, — ее наберут вручную, отпечатают на ножном печатном станке, на бумаге, которую здесь же изготовили. Ну и сколько экземпляров вы так напечатаете? Тысячу?
— Двести, — ответила Марта.
— И почем же вы собираетесь брать за экземпляр?
По сотне?
— По два доллара, — сказала Марта.
Эд снова закрыл глаза, на этот раз в полном изнеможении.
— По два доллара за такую книгу? — спросил он. — Я, конечно, не библиофил, но первое издание Марты Кент, выпущенное ограниченным тиражом да еще и отпечатанное вручную — да ему же просто цены нет! К тому же отдай вы рукопись в любое крупное издательство, вы могли бы получить кучу денег.
— Вы не поняли, — рассудительно заметил Келли. Нам не нужна куча денег. Просто в настоящее время Элизиуму пригодились бы долларов четыреста на лекарства и…
Марта торопливо перебила его:
— Только не говорите о наших планах Джошу Табберу. Он не всегда рассуждает практично. Джош ужасно возмутился бы, узнай, что мы дошли до такой глупости — выпустили книгу, чтобы добыть денег.
Эд сдался.
— И что же он с ними сделал бы? — язвительно поинтересовался он. Отказался бы от них?
— Да, — в один голос произнесли Марта и Келли — так, будто ничего разумнее и быть не могло.
— Я, пожалуй, выйду, проветрюсь, — сказал Эд.
