потомка. Первыми снадобье опробовали 'одержимые'. Действительно материализация была более устойчивой и плотной, они подтвердили слова ДАДИНА, последователей их хватало, тем более что свежая матрица разума ФАДИЯ тоже материализовалась. Радость длилась недолго, через три дня первые из принявших снадобье матриц разума аннигилировались с громким хлопком. Гибнущий разум выбрасывал в окружающее пространство сгусток боли, его удар ощущала каждая матрица разума. От болевого шока она глохла, слепла, теряла ориентацию. ДАДИН отложил свой уход с замка на пол декады, чтобы полюбоваться этим зрелищем и уничтожить всех предков ЗАРИКИ. Это была его месть строптивой девушки, куда-то исчезнувшей. ДАДИН надеялся, что она исчезла навсегда. Утолив свою жажду мести, он начал сборы в дорогу. Для начала прошёлся по пустым комнатам и собрал валявшиеся там драгоценности. Кольца, цепочки, колье, браслеты, он разложил по двум мешочкам из прочной ткани, похожей по составу на ткань его плаща. Одно самое простое колечко и две цепочки, он положил в свою поясную сумку. Аккуратно запакованные рукописи, книги, отобранные им, не забыл и блюдо жреца Тьмы. Всё это уложил в заплечный мешок. Надев его на плечо, плотно поев питательной массы, он покинул замок. Шёл прочь, не оглядывалась, сожаления прожитая жизнь не вызывала, он бежал от неё. Короткую дорогу к поселению лесорубов, он нашёл давно. Через два часа после полудня ДАДИН стоял на лугу, где паслись животные. До этого момента в лесу, в дупле старого, приметного дерева он спрятал свёрток с книгами, свитками, блюдом и пузырьками с зельями, а под ним закопал больший мешочек с драгоценностями. Меньший мешочек остался в его мешке. Сейчас он стоял на лугу, мучимый сомнениями. Идти в новую неведомую жизнь было страшно, но путь назад был отрезан. Возвращаться в разрушенный замок и жить в одиночестве? Ему не хотелось, решившись, ДАДИН направился к избам, возле которых суетились женщины и дети. Мужчины работали в лесу, распорядок дня жизни поселения не менялся долгие годы.
Пришельца встретили настороженно. Его необычная одежда привлекла внимание женщин и детей, но они старались скрыть свой интерес, угрозы незнакомец не представлял. Питательная смесь поддерживала работу организма, но питаясь ей набрать мышечной массы? Было невозможно. Выглядел он как обычный подросток 13–14 лет, худобу тела скрывал плащ, но открытое лицо позволяло это видеть. Даже для женщин такой заморыш был не опасен, они это видели и понимали. Никем не остановленный, ДАДИН прошёл к причалу, встав на нём, он зачарованно смотрел на город, расположенный на другом берегу реки и представлял, как войдёт в него, как начнётся его новая жизнь. Для него это был большой город, полный людей. Он не знал, что на том берегу реки расположился малюсенький городишка, выросший вокруг поместья местного 'высокородного' из небольшого поселения земледельцев, когда-то осевших на этой земле. Судоходство по реке разрасталось, на этих пристанях ремонтировали суда, меняли гребцов. Городок не служил перевалочным пунктом товаров, большие дороги не проходили через него, поэтому он и был невелик, но ДАДИН этого не знал, он просто ждал встречи со своей мечтой. До неё было рукой подать, ждать не очень хотелось, но это от него не зависело, вот с этим и нужно было смириться.
Раздавшиеся по брёвнам причала тяжёлые шаги, вырвали его из мира грёз, он обернулся. На причал взошёл крепкий старик, в просторной рубашке, подвязанной поясом, широких штанах, заправленных в грубые тяжёлые сапоги, остановившись перед ДАДИНОМ, он окинул его взглядом и спросил:
— Что привело тебя к нам? Это поселение моего рода. Ты ещё юн и на путешественника не тянешь. Кто ты и откуда?
Легенду для себя ДАДИН придумал давно, начитанный парень ждал таких вопросов, ответы на них заготовил, сейчас требовалось проверить их на этом старике.
— Зовут меня ДАДИН, я сирота из поселения пастухов. Обвал в горах накрыл нас, когда мы перегоняли стадо. Все погибли, а я уцелел. Жить в поселении мне очень тяжело, воспоминания тревожат, не дают спать. Вот я и ушёл из поселения, решил пойти в город, поступить в ученики и начать новую жизнь.
Старик задумался. В молодости он тоже искал своё место в этой жизни, покинув семью и родное селение, ушёл в большой мир, пока не осел здесь. О том, что где-то далеко за лесом есть поселения, слышал. Слова паренька подтверждала его худоба и необычная одежда. Да и какое ему дело до этого паренька? Хочет найти для себя другую жизнь, а не жизнь пастуха? Это его право! Чего ломать себе голову?
— Завтра в город мы повезём уголь, уже нажгли его много, вот и переправим тебя в город. Ночь переночуешь у меня в сарае, кусок хлеба и мыску похлёбки тебе дадим. Пошли, покажу тебе место для ночлега.
Повернувшись, старик направился к избам поселения. ДАДИН шёл за ним. Был ещё один вопрос, который он хотел проверить немедленно. Это и сделал, обратившись к старику:
— Спасибо Вам! Но я заплачу вам за ваше гостеприимство и переправу. У меня вот есть цепочка, осталась от матери. Возьмите!
Достав из поясной сумки самую маленькую цепочку, он протянул её старику. Тот остановился, взял цепочку и осмотрел её.
— Красивая вещь! Золото. Старинная работа. Гостеприимство и переправу я тебе уже предложил, но деньги тебе действительно понадобятся. В городе народ разный, могут и обидеть сироту. Могу купить у тебя эту цепочку. У меня внучка невеста, вот и будет для неё подарок. Много тебе за неё не дам. Два серебряных и четыре медяка тебя устроят? Добавлю ещё продуктов и чего-нибудь из одежды, твоя в городе будет в глаза бросаться. Идёт?
ДАДИН не знал, что такое серебряный и медяк. Это предстояло узнать в городе, но он выяснил главное, забранные им из замка украшения имели ценность и немалую. На предложение старика он кивнул, соглашаясь. Первый шаг был сделан. Он познавал новую жизнь, шёл искать в ней своё место. Мечта была, теперь он знал, что у него есть и средства достичь своей мечты. Радостный и весёлый, он шёл за стариком. Вскоре они подошли к большой избе из круглых брёвен. Рядом с избой стояло низкое и длинное строение, собранное из таких же круглых брёвен, как и изба, но без окон. ДАДИН видел, как из таких строений выгоняли утром животных. Быстро сообразив, что это и есть 'сарай' предложенный ему для ночлега, он направился к нему, но старик придержал его, коснувшись руки:
— Постой! Пошли в избу. Места тебе хватит, там и поедим, и рассчитаемся.
ДАДИН послушно последовал за ним. На крыльце из обтесанных брёвен старик начал снимать свои сапоги. ДАДИН последовал его примеру и быстро снял свои сапожки, оставшись босиком. Его сапожки имели толстую тёплую подкладку, нога в них не потела, мягкая, тёплая подкладка не пропускала влагу и холод. В сыром замке, он носил их, не снимая, целыми днями, но сейчас оставшись босиком, чувствовал себя неуютно. Старик прекратил снимать свои сапоги, посмотрел на его голые ноги и сказал:
— Иди в избу! Я сейчас приду!
ДАДИН толкнув тяжёлую дверь, вошёл в избу и осмотрелся. Он был в просторной горнице. Посредине её стоял стол, возле него стояли широкие лавки. Ещё одна лавка стояла у входа. На ней стоял бочонок с водой, рядом с ним стола глиняная чаша. Часть горницы занимала печь с лежанкой, она уходила в глухую перегородку из отесанных брёвен, в ней была дверь, ведущая вглубь избы. Широкое окно, с мутным стеклом занимало часть боковой стены. Над дверью висел фонарь, такой же стоял на столе. На полу лежали сшитые пушистые шкуры каких-то зверей. Окинув всё это взглядом, ДАДИН прошёл и сел на лавку возле стола. Скучать долго не пришлось, вскоре послышались шаги, в горницу вошёл старик. Его руки были заняты, принесенное он положил на лавку, рядом с парнем.
— Меряй! Должно подойти.
Сказал он, усаживаясь на лавку с другой стороны стола. ДАДИН принялся разбирать и мерить, принесенные стариком вещи. Прежде всего, одел на ноги, короткие чулки из толстой грубой ткани, увидел, что на ноги старика были одеты такие же. Грубые старые сапоги свободно налезли на них и почти не болтались. Старый выгоревший плащ из толстой ткани мерить он не стал, не подойти он не мог по определению, размера не имел. Штаны и свитку, мерить не стал. Покроем и внешним видом, они мало чем отличались от его рубашки и шаровар, обычной одежды обитателей замка. Поэтому принесенные стариком, штаны и свитку просто отодвинул в сторону. Взял данные ему грубые сапоги, вынес их на крыльцо, поставил рядом с сапогами старика, свои сапоги забрал. Вернувшись в горницу, свои сапоги и плащ уложил в заплечный мешок. Старика в горнице не было, он ушёл на другую часть избы за перегородкой и ДАДИНУ никто не мешал. Он успел уложить свой мешок и занять своё место за столом. Едва сел, как дверь в перегородке открылась, в горницу вернулся старик. Подойдя к столу, он положил перед ДАДИНОМ два
