что на чистой белой её грудке красовался бантик — будто вихорёк оставил здесь свой след.
Выбрала себе Девочка с бантиком простого синего голубя по имени Василёк. Сама выбрала.
С тех пор как Василёк и Девочка с бантиком сказали на своём голубином языке друг другу слово «люблю», они не могли уже жить порознь. Слетит Василёк на землю покопаться в палисаднике, поискать там какое-нибудь зёрнышко или песчинку — сейчас же слетает вниз и голубка. Увезёт хозяин Василька в плетёной корзинке — выпустит его где-нибудь далеко от дома, а Девочка с бантиком места себе не находит: то над крышей носится, высматривает своего голубя, то спешит в гнездо, откуда Василёк исчез, то грустно ходит по голубятне и протяжно плачет.
А Василёк, как только прилетит с нагона, не бросается к корму или к воде, как другие голуби, а тотчас свою подружку ищет. И вот уж они заходят друг возле друга, вот уж заворкуют нежно и весело, вот уж смотрят друг на друга во все глаза да пёрышки друг у друга на головках причёсывают!
А вы знаете, конечно, что голубятники подбирают пары птиц по цвету и породе. Сажает хозяин голубя и голубку в ящик и держит их там до тех пор, пока они не станут друг дружке голубиные слова говорить. Девочка с бантиком, как я вам сказал уже, сама выбрала Василька. И хозяин с этим мирился, пока у него не было для голубки такого же белого бантового голубя, как она.
Но вот купил наконец хозяин на базаре великолепную белую птицу: бельгийского почтаря. Ох и красив был бельгиец! Весь белый, будто первая пороша его обсыпала, носил он на гордо изогнутой шее маленькую круглую головку с огромными чёрными очами.
Шёл хозяин с голубинки и песни пел от радости: вот будет отличная пара его любимице, его Девочке с бантиком. Но получилось всё наоборот.
Посадил хозяин голубку и почтаря в ящик. Прошёл день. Заглянул хозяин в ящик и видит: забилась Девочка с бантиком в самый угол, дрожит, крыльями хлопает, не подпускает бельгийца к себе.
«Ладно, — думает хозяин. — Пройдёт время — забудет голубка своего Василька, полюбит бельгийца».
Ещё день минул, а в ящике всё то же: бельгиец злится, на Девочку с бантиком наскакивает, клюнуть её норовит. Да голубка-то не из трусливого десятка — за себя постоять умеет!
Ещё сутки долой, а в ящике всё война. Скажи ты, наказание какое!
«Я так сделаю, — думает хозяин, — рассажу голубей по разным гнёздам. Наскучаются они по ласкам, тогда другой разговор будет».
Сказано — сделано. Сидит Девочка с бантиком одна в гнезде и плачет:
«У-у-у-у-у!..»
А бельгиец в другом гнезде о дверку бьётся: к голубке тянется. Да и о свободе соскучился: посиди-ка столько взаперти!
А хозяин своё дело знает, жалости не поддаётся: пусть посидят!
Ещё я забыл сказать, что Василёк тоже в неволе сидит, чтоб не мешался.
Вот ладно. Проходит время — может быть, целая неделя, — берёт хозяин белого почтаря и сажает в гнездо к Девочке с бантиком.
«Теперь-то вы у меня по-другому запоёте, — думает хозяин, — теперь вы у меня шёлковые будете».
И то ведь известно каждому из нас: одиночество для голубя — нож острый... Старые голубки и те не выдерживают такую пытку, начинают кланяться голубям. Не успел хозяин дверку закрыть за белым почтарём, как кинулась голубка на бельгийца, клюнула его раз, клюнула два да ещё вдобавок крылом ударила:
«Вот тебе, вот тебе, постылый!»
— Ах чёрт, какая несуразица получается! — обозлился хозяин. — Ладно, сидите в гнезде хоть месяц, хоть два, пока не образумитесь. Вот вам корм, вот вам вода — не помрёте.
Каждый день заглядывает хозяин в гнездо. А там ничего хорошего: голубка в одном углу, голубь в другом.
Месяц прошёл, второй кончается, и не выдержал хозяин, стало ему жалко и почтаря заморского и свою маленькую белую голубку.
Посмотрел хозяин гордо на Девочку с бантиком, поблагодарил её в душе за твёрдость и постоянство.
— Ладно, — говорит, — не буду я тебя больше неволить, красавица, иди к своему Ваське Васильевичу.
И выпустил белую дорогую голубку к простому синему голубю.
Бог ты мой, как они тут запели, как заходили друг возле друга, как миловались!
А хозяин сидел на балконе, попыхивал трубкой и приговаривал:
— Чистый патефон! Это — музыка!
Вот так и надо любить, ребятки: выбирать по сердцу, и верность хранить до самого конца! — закончил свой рассказ Михаил Кузьмич.
И все посмотрели на меня, как мне показалось, с осуждением за то, что я так долго мучил славную маленькую голубку, разлучив её с Васильком, потому что и юнги и взрослые хорошо знали мою любимицу.
* * *
Этот рассказ без конца. Каждый может добавить к нему что-нибудь своё. К рассказу о белом голубе, облетевшем мир.
Белый голубь, парящий над всеми странами земного шара! Птица Мира, большой человеческой радости, — кто сегодня не знает её на Земле?
От океана к океану — наше Отечество. Где, в каком самом глухом уголке нашей страны, не любят белого голубя!
Мне пришлось много ездить и ходить по своей стране, довелось быть во многих странах. И я видел, как видели это все, у кого глаза не застланы ненавистью, как люди любят мир, берегут его, борются за него.
И каждый из нас, таких, как я, дядя Саша, дед Михаил, «юнги», все мы, кто держит и любит голубей, испытываем чувство гордости оттого, что прекрасная белая птица, облетевшая весь мир, — родная сестра наших голубей.
И утром, уходя на работу, мы выпускаем из голубятен своих птиц и говорим им:
— Доброго утра, голуби! Доброго утра, друзья!
Виталий Бианки.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
И я не обманулся: правдивые рассказы Марка Гроссмана подлинной поэзией осветили страстное дело г о л у б и н о й о х о т ы.
Немалую для себя пользу извлечёт внимательный читатель из этой книги. Узнает про ч у д о п т и ч ь е г о п е р а и другие маленькие птичьи тайны — загадки природы. Услышит про п о д в и г и н а ш и х к р ы л а т ы х г е р о е в. Удивится неслыханной в е р н о с т и м а л е н ь к и х с е р д е ц. Поймёт, почему голубь — именно г о л у б ь и г о л у б к а из множества прекрасных птиц — заслужили неизменную тысячелетнюю любовь человека. Почему в наше утреннее время чудесная эта п т и ц а - р а д о с т ь стала символом Мира.
В рассказах Марка Гроссмана много мужественной любви к его маленьким героям. Сердцем поэта он
