Два независимых государства отделились границами и таможнями. Вереница автомобилей встретила нас. Очередь была часа на 4–5. Ждать было некогда. По обочине объехал стоявшую очередь. Подъехал к шлагбауму и посигналил. Возмущённый пограничник и два таможенника обернулись к нам. Но увидели генеральский мундир и подняли перекладину. Отогнали мешавшую машину. Отдали честь и пропустили нас.
Украинская граница встретила нас ещё большей очередью и вконец измученным и обозлённым народом. Они ругали тех, кто разделил страну. Поимённо. Здесь была неувязка. Со всех трибун говорили:
'Страну разделили по воле и желанию народа! Желание это было высказано народом на референдуме! Вот и возникает вопрос. Если не эти люди, то кто голосовал? И кто народ? Не понятно'.
Но отложил эти мысли и вопросы подальше. По бровке подъехал к шлагбауму. Сигналить и просить было бесполезно! Бывшие братья нас не любили. Если была малейшая возможность, радостно шкодили. У пограничника спросил:
— Где найти начальника?
Минут пять он думал. Потом указал пальцем.
— Воны там!
Я обошёл шлагбаум и пошёл к указанному домику. Толкнул дверь с надписью 'Начальник поста'. Вошёл. За столом сидел молодой подполковник и читал бумаги. Лицо сидевшего человека мне показалось знакомым. Подняв голову от бумаг человек, устало посмотрел на меня. И вдруг его лицо изменилось. Стало более человечным.
— Командир? Это Вы?
Всматриваясь в моё лицо. Произнёс подполковник. Его вопрос всколыхнул память. Ушли прожитые годы. Я тут же узнал его. Это был молодой старший лейтенант из моей второй не счастливой командировки в Афганистан. Мы обнялись. Прошедшие двенадцать лет изменили нашу внешность. Жизнь. Но солдатская дружба осталась. Рождённая под огнём она жила в нас.
— Извини! Очень рад тебя видеть! Но у меня сейчас горе. Умер мой друг! И мы спешим проводить его. В последний путь. А очередь здесь на сутки! Как минимум. Помоги!
Произнёс я. Имени его не помнил. Прошедшие годы выветрили многое из седеющей головы. Пропустив меня вперёд, подполковник вышёл на крыльцо. Подозвал капитана и приказал ему пропустить нашу машину. Капитан направился к шлагбауму.
Обняв и поблагодарив подполковника, я побежал к своей машине.
По команде капитана пограничники подняли шлагбаум. Я запустил двигатель и двинулся вперед. Два таможенника возмущенно замахали руками. Капитан только посмотрел на них. Они сразу и вернулись к прерванному делу. Усердному досмотру вещей стоящих машин.
Наша машина неслись вперед. Генеральский мундир все пограничники провожали, взяв под козырёк. Стоящий на крыльце подполковник последовал их примеру. И потом долго смотрел нам вслед. Он встретил свою молодость и прежнюю жизнь. Она была не так уж и плоха, но осталась позади. А будущее……
К вечеру мы были на месте. Борис Валерьевич ушёл в отставку в 1992 году. Павел Васильевич в начале 1993. Без дела не остались. Первый работал в службе безопасности первого частного банка. Который теперь разросся и стал ведущим банком нового государства. Павел Васильевич тоже возглавлял службу безопасности большой транспортной фирмы. Её фуры перевозили грузы и за рубеж. На дорогах было не спокойно. Грабили и собирали дань с транспортных средств, все. Кому было не лень. Павел Васильевич навёл порядок. Фуры с эмблемой фирмы ездили без сопровождения. Затронуть их решался только самоубийца. Или человек потерявший разум. Ибо обиды нанесенные фирме не прощались. На разборки выезжала бригада охранников. Бывших элитных бойцов. И горе было тем, кто затронул перевозимый груз и машины. Не зависимо от покровителей или принадлежности к власти.
Мои товарищи, генералы в отставке получали хорошие деньги. О той пенсии, что им платили и не думали. Жили нормально. Но жизнь не бывает дорогой гладкой. Павел Васильевич умер. Сердце остановилось. Спасти не смогли. При новой власти он практически не работал. Хоронить его как ветерана органов безопасности? Значить признать стаж чекиста? Признать, что когда-то в горе и радости мы были одной семьёй? А как же национальные идеи?
Положение спасла фирма, где умерший генерал-чекист работал. Ему были обязаны многим. Полированный гроб установили в большом зале. Он был окружён венками и цветами. У гроба стояли товарищи и сослуживцы. В почётном карауле.
На стоявших стульях сидела семья ушедшего генерала. Жена, сын, жена сына, двое их детей. Осиротевшая семья. Там же сидели Борис Валерьевич и бывший мой начальник. Полковник уже был генерал — лейтенантом. На груди его блестела звезда Героя СССР. Борис Валерьевич то же был в форме при орденах. Остальные участники этой печальной церемонии в форме и штатском толпились в зале.
Генерал-полковник прошёл к семье выразил свои соболезнования и замер у гроба. Я встал рядом. Мы стояли долго. Думая об ушедшем товарище. Он был первым. Нас узнавали. Лица многих пришедших почтить память нашего товарища были знакомы. Не знаю, какие легенды ходили обо мне. Но взглядов ловил на себе много. И они были разные.
Похороны были назначены на следующий день на 13.00. Ночь мы и семья умершего провели у гроба Павла Васильевича. Только отправили детей. С утра начал собираться народ. Пришёл и бывший член моей команды второй афганской эпопеи. Бывший капитан. Он был начальником отдела. В этом отделе начинал работать я под командованием Павел Васильевича. Он дохаживал последние дни полковником. Представление на генерал-майора уже было направленно на подпись.
Пришло много бывших и действующих сотрудников СБУ. Приемника конторы в независимом государстве. Военкомат расщедрился и выделил отделение курсантов с карабинами. Они и отдали последний воинский салют ушедшему генерал-лейтенанту. После похорон мы заехали в зал транспортной фирмы, где раньше стоя гроб. Теперь за накрытыми столами поминали усопшего. Я подошёл к жене Павла Васильевича.
Отдал ей конверт с пятью тысячами долларов от друзей Павла Васильевича. Она заплакала. Слова утешения были бесполезны. Свежая рана горечи утраты болела очень сильно. Её могло вылечить только время.
Впятером мы поехали в наш любимый ресторан. Время изменило и его. Сидели. Молчали и выпивали. Поминая товарища ушедшего от нас в другой мир. Если он существует. Товарища ушедшего первым. Это было страшно. Старуха с косой подобралась к нам. Настала наша очередь платить своими друзьями.
Ночевать генерал-полковника забрал к себе Борис Валерьевич. Они потеряли друга детства. Их дружба выдержала испытание временем и жизнью. Но оказалась бессильна перед ликом смерти. С этим приходилось смириться. Пережить понимание этого. Осознать это и понять. Им нужно было вдвоём.
Прощаясь с генералом моим товарищем и бывшим начальником, попросил его решить вопрос с границей. Мы въехали без документов и деклараций. При выезде могли иметь большую головную боль. На кого нарвёшься.
Он выслушал просьбу и попросил не беспокоиться. Ехать спокойно. Больше он не сказал ничего. Но я знал, что он настоящий друг и никогда не подведёт, не предаст, не обманет. Об этом не говорят. Ночевать я поехал к отцу. Он сильно постарел. Сдал. Жизнь не баловала его. Доставалось по полной программе теперь это стало заметно. Мы сидели на скамейке у его дома. Он дремал. А я думал…
Не виделись долго, а через час говорить было не о чём. У каждого своя жизнь. Свои проблемы и горечи. Это печально! Но каждый сам по себе. Утром мне нужно было уезжать. На работе я отпросился на три дня.
У нас была проблема и очень большая. Но о ней позже.
Я протянул отцу пятьсот долларов. Мог дать и больше. Но знал, куда они перекочуют. Отец начал отказываться. Говорил у него хорошая пенсия и за аренду моей квартиры отдают регулярно. Ему на всё хватает. Я промолчал. Хотя правду знал. Деньги моего квартиросъёмщика у него не задерживались. Отец отдаёт их моей сестре. Она их собирает для его внуков. Так она ему внушила.
Что-то говорить отцу не хотел. Для него это была больная тема. Спорить не стал. Деньги положил на сервант и лёг спать. Утром меня ждала дорога.
Заехал за товарищем, генерал-полковником и мы поехали домой. Где нас ждали. Ехали молча. Я не
