Налоговые сборы
Доходы государства от налогов, составившие в 1933 году 6,9 млрд. марок, в 1938 году благодаря экономическому подъему и улучшившейся технике сбора налогов поднялись до 17.8 млрд. марок; один лишь сбор подоходного налога и налога на корпорации дал увеличение доходов с 1,5 млрд. до 7,7 млрд. марок. Эти налоги и во время войны продолжали оставаться главной статьей доходов. Максимальная цифра подоходного налога равнялась в 1944 году 14 млрд. марок, а налог на корпорации в 1942 году принес государству 7 млрд. марок. Проводимые наряду с этим вычеты из прибылей дали в 1942 году 1,3 млрд. марок. Налог с оборота, составлявший несколько больше 4 млрд. марок, оставался на протяжении всей войны примерно одинаковым. Сборы пошлин и косвенные налоги, из которых налог на табак был своего рода rocher de bronze,[120] в 1941 году достигли максимальной цифры 5,7 млрд. марок. В общей сложности в 1942 году, который в истории финансирования этой войны явился поворотным пунктом, общие налоговые сборы были наивысшими и составили 43 млрд. марок. Сюда же вошел и налог с квартирной платы, общая сумма которого равнялась 8 млрд. марок. С этого времени налоговые сборы стали постепенно сокращаться. Если в 1939 году налогами было покрыто 42 % общих расходов, то в 1942 году ими было покрыто 33 %. а в 1944 году — только 19 %.
Размеры и значение государственного долга
В конце 1932 года государственный долг Германии, то есть общая сумма всех внутренних и внешних, краткосрочных и долгосрочных долгов, составлял 8,5 млрд. марок. или 15 % всех денег, находившихся в то время в обращении внутри страны. В 1939 году государственный долг поднялся до 47,3 млрд. марок, или 43,3 % всех денег, а в конце войны вырос до 387 млрд. марок, или 95 % всех денег, находившихся в обращении. В ходе войны долги Германии ежегодно увеличивались на 50–70 % по сравнению с предыдущим годом. Теоретически за счет займов можно удовлетворить только ту часть потребностей, которая относится к мобилизуемой части народного достояния. Однако этим дело не ограничилось. О причинах упоминалось выше. Кроме того, во время войны было совершенно невозможно дать какие-то руководящие линии для правильного регулирования налогов и займов. Путь между Сциллой чрезмерного обложения налогами, снижающего производительность, и Харибдой инфляционного расширения кредита весьма узок. Во время войны Германия слишком далеко зашла по пути кредитов. Никакие займы и краткосрочные кредиты не смогли уничтожить излишнюю покупательную способность, они лишь заморозили ее, а она постоянно грозила оттаять. В связи с поступлением на работу представителей все новых и новых слоев населения, в связи с поддержкой семей военнослужащих и компенсацией ущерба, понесенного в войне, покупательная способность неимоверно выросла, а количество товаров было ограничено. Конечно, избыточная покупательная способность населения могла быть устранена налогами, однако это осуществлялось весьма нерешительно. Наконец, она могла быть поставлена в определенные рамки выпуском займов.
Как мы увидим позже, это удавалось, но не всегда. Избыток денег превращался в краткосрочные вклады, чтобы потом в любое время быть снова спрятанным в чулок или отнесенным на черный рынок. Поэтому и говорят, что во время войны покупательная способность «блуждала». И ни кредитная политика, ни контроль над ценами этой проблемы не разрешили.
«Бесшумное» обременение долгами
Еще в период подготовки к войне характерным для немецкой кредитной политики было то, что она не обращалась к свободному рынку капитала. Она избегала «финансового плебисцита» и использовала вновь образующийся капитал непосредственно в местах его накопления. Превращение незанятых средств в государственные долговые обязательства проводилось по указаниям министра труда страховым кассам, министра экономики — переводному банку и управления социального обеспечения — частным благотворительным обществам.
В то время как казначейские денежные переводы находили сбыт в текущем биржевом обращении, главным образом в банках, реализация долгосрочных займов осуществлялась по соглашению с ведущими страховыми и сберегательными кассами путем широкой продажи облигаций и полисов без предварительного установления размеров займа. За период с 1935 по 1945 год этими организациями было размещено займов на сумму свыше 60 млрд. марок, причем на долю сберегательных касс пришлось около 23 млрд. марок.
Вкладчикам сберегательных касс оставался неведомым тот способ, при помощи которого они превращались в государственных кредиторов. Основана эта система была на стремлении трудящихся к накоплению и на замораживании цен. До 1943 года существовал другой способ, при помощи которого эквивалент принятых вкладов направлялся в виде пенсий и пособий солдатам и их семьям или становился заработной платой рабочих военной промышленности, а после покрытия необходимых издержек существования поступал обратно в банки и сберегательные кассы в виде вкладов и сбережений, и все начиналось сначала. Начиная с 1943 года население перестало посещать рынки и магазины, и деньги стали либо превращаться в сокровища, либо идти на черный рынок, но не в сберегательные кассы, отчего денежное обращение вскоре совершенно нарушилось. Когда в 1944 году беженцы и эвакуированные изъяли из касс свои сбережения, эта система кредитования потерпела полный крах, а инфляция, искусственно державшаяся до сих пор в определенных границах, стала быстро расти.
Формы кредита
Из всех прочих форм финансирования войны особенно сложной формой получения кредитов была. пожалуй. введенная в 1941 году система так называемых «железных сбережений», где приращение достигало 3,25 % вклада, а сами вклады не облагались почти никакими налогами. Этот способ давал государству ежемесячно до 80 млн. марок. Однако основную опору государственного кредита составляли следующие уже испытанные до войны формы получения кредита:
1) Долгосрочные (4,5-процентные, а с 1941 года — 3,5-процентные) займы, выпущенные в начале войны сроком на 20–30 лет и с ежегодным погашением в 1 %. К концу войны через банки и другие институты кредита прошло 66,5 млрд. марок.
2) Средние и долгосрочные процентные долговые обязательства. Они предназначались для того, чтобы использовать среднесрочные вклады банков и сберегательных касс, и были единственным средством привлечь к финансированию войны широкие слои населения. Они имели такой же процент, как и займы, и
