отдать в руки СССР всю Центральную Европу. Как только эта вера рухнула, перед пропагандой встали совершенно новые проблемы.
Целью другого опроса, проведенного американцами среди военнопленных, было установить, какие сообщения фронтовой пропаганды союзников оказывали на немецких солдат наиболее сильное влияние. Большинство ответов сходилось на том, что нападки на политический режим и на видных политических деятелей Германии не имели почти никакого успеха. О своей реакции на эту пропаганду заявили лишь около 5 % всех опрошенных.[160]
Пропаганда в будущем
Нет никакого сомнения в том, что после войны пропаганда стала нести на себе самую большую нагрузку. В первую мировую войну пропаганда превратилась в оружие, при помощи которого была сломлена сила сопротивления центральных держав Европы и значительно ускорено окончание войны. Однако это осуществлялось за счет тех средств, которые впоследствии поставили под сомнение всю пропаганду вообще. Во второй мировой войне методы и средства пропаганды были совершенно иными. По общей оценке специалистов всех стран, пропаганда на этот раз сильно способствовала затягиванию войны. Она уже потеряла характер наступательного оружия, позволявшего раньше ускорять ход войны, и превратилась в средство обороны и оттягивания конца войны.
В течение двух мировых войн пропаганда настолько подорвала у людей всякое доверие к себе, что сейчас народы оказались почти невосприимчивыми к любой пропаганде извне. Мирному сосуществованию различных государств мешает в настоящее время то, что в каждом народе под влиянием собственной пропаганды сложились уже определенные представления о других народах, которые сейчас положены в основу политического курса любой страны. Призыв к борьбе против режима, а не против народа во второй мировой войне уже не находил почти никакого отклика. Поэтому он окончательно исчез из лексикона современной пропаганды. Вера во всемогущество пропаганды пропала, и поэтому теперь пропаганда должна не только решать свои насущные задачи, но и одновременно освобождаться от присущих ей традиций. Американские специалисты холодной войны выразили это следующим образом: «Пропаганда практически только тогда обречена на провал, если она внешне похожа на пропаганду».
Современную обстановку, сложившуюся на идеологическом фронте, невозможно облегчить или изменить обычными средствами пропаганды. Политическая пропаганда находится в состоянии кризиса и ищет новых путей. Ее старое оружие пришло в негодность, а основные понятия большей частью отмерли. Если она и продолжает еще пытаться воздействовать на идеологию противника, используя радио и т. п., то ни для кого не является секретом, что средства, затрачиваемые на это, ни в коей мере не оправдываются получаемыми результатами. Наряду с признанием исключительного положения, в котором сейчас находится пропаганда, направленная против тех, кто должен был бы поддаться ее влиянию, бесспорным остается факт, что сегодня пропаганда более необходима, чем когда бы то ни было. Мы не сможем сейчас назвать ни одного сколько-нибудь значительного политического или экономического события, которое не сопровождалось бы мероприятиями пропагандистского характера. Правда, при этом у нас нет еще единого мнения относительно того, что понимается под словом пропаганда. Пропасть между знанием и незнанием, между различными ступенями экономического развития отдельных стран, а также ложные представления о соседних странах составляют иногда причину социального и политического напряжения в мире, который благодаря огромному развитию транспорта стал слишком тесным для того, чтобы отдельные народы могли жить по соседству, не замечая друг друга.
Средства связи, эти инструменты человеческого общения, за последнее время невероятно усовершенствовались. Они имеются в арсенале любого народа. Вопрос заключается только в том, для каких целей они используются: то ли для укрепления взаимопонимания между народами, то ли для разжигания взаимной ненависти. Развитие телевидения открывает перед нами безграничные перспективы как для правильного применения этих средств, так и для злоупотребления ими со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Мы знаем, что идеологическое поражение является самым тяжелым и что восстановить прежнее положение в сознании людей неизмеримо труднее, чем восстановить разрушенные бомбардировкой города. Но как бы то ни было, а восстановление взаимного доверия является единственным средством преодолеть последствия прошедшей войны и избежать ужасов новой. За ложь в пропаганде и за искажение истины народы заплатили слишком дорогой ценой, чтобы снова браться за них в будущем.
Вторая мировая война и право
Могли ли процессы над военными преступниками создать новое международное уголовное право?
Когда Черчилль 25 октября 1941 года заявил, что расплата за военное преступление, в котором обвиняется германское правительство, является одной из главных задач антигитлеровской коалиции, никто еще не мог предугадать, какая форма расплаты будет выбрана в случае военного поражения Германии. Те, кто следил за попытками, предпринимавшимися за границей с конца первой мировой войны, создать международное уголовное право, имели основание предполагать, что расплата произойдет в форме судебного процесса. В попытках кодифицировать международное уголовное право, имевших место между двумя мировыми войнами, немецкая юридическая наука принимала лишь самое незначительное участие, что объясняется единодушным отрицанием в Германии законности односторонних определений Версальского договора.
Судебная ответственность за военные преступления была впервые провозглашена в Заявлении девяти европейских эмигрантских правительств, сделанном в Лондоне 13 января 1942 года, и объявлена непременным условием окончания военных действий. Осенью того же года Черчилль и Рузвельт объявили, что все лица, ответственные за военные преступления, должны будут предстать перед правосудием тех стран, в которых они совершали свои преступления. Советское правительство также присоединилось к этому заявлению.
После поражения Германии эта угроза была осуществлена со всей методичностью и последовательностью. В своих мероприятиях союзники не ограничились простым осуждением действительных военных преступников. Они ввели в международное право два новых понятия состава преступления: преступление против мира и преступление против человечности. Этим самым впервые в
