ни было, к тому времени, как я подобралась к нему, я не была уверена, что возьму его живым, даже если бы выпал шанс.
Эш резко вдохнул и медленно выпустил воздух.
— Я тоже никогда не видел твоего имени. В газете сообщалось только, что он был застрелен и убил его федеральный агент. После того, как он убил всех этих людей. Людей, которых он никогда не убил бы, если бы я сделал свою работу.
— Это не твоя вина. Он был умен. И осторожен.
— И хороший обвинитель не позволил бы ему ускользнуть, — Эш пожал плечами. — Я живу с этим каждый день.
Прошло несколько долгих мгновений прежде, чем Райли, протянула руку и снова переплела свои пальцы с его.
Гордон, который до этого молча смотрел и слушал, медленно произнес:
— Я единственный за этим столом, кто не верит в совпадения?
Райли покачала головой.
— Я тоже, — сказал Эш. — Но я не понимаю смысла. Я имею в виду, если мы говорим, что это имеет какое-то отношение к Прайсу.
— Он мертв, — сказала Райли. — Тела так и не нашли, но он мертв.
«Но охота на него одно из самых сильных моих воспоминаний. Я продолжаю вновь переживать то время, как ретроспективные кадры. Для этого должна быть причина. Должна быть».
Гордон кратко потер челюсть, затем спросил:
— Ты сказала, что он проник в твою голову, или ты в его. Это не могло бы длиться до сих пор, так?
— Нет. Я знала бы об этом. Наш отдел имел дело со случаями, когда разрозненная энергия — душа, если вам так больше нравится — могла вселиться и даже управлять другим человеком.
— Одержимость? — Эш покачал головой. — Я думал, что это невозможно.
— Оставайся со мной, и я познакомлю тебя со всем невероятным, — вздохнула Райли. — Одержимость довольно реальна, но в этом случае я ее не нахожу. Пока следила за ним, был ли он в моей голове, или я в его, я очень, очень хорошо его узнала. У Прайса была такая черная душа, что я не представляю, как она могла… таиться… в другом человеке. Не выдавая себя.
— Убийства в Чарльстоне? — задал вопрос Гордон.
— Подражатель, по словам Бишопа.
— И он знал бы?
— Он знал бы.
— Хорошо. Так может быть то, что ты и Эш, оба имеете связь с Прайсом, ничего не значит.
— Да. И, кроме того, ты веришь в Пасхального кролика.
— Случались и более странные совпадения, — напомнил ей Гордон. — Мы оба это знаем. Ты сказала, что Прайс мертв и не бродит вокруг, вселившись в чье-то тело, и для меня этого достаточно.
— Хотела бы я, — сказала Райли — чтобы этого было достаточно для меня.
Глава 20
Два года назад
— Попался, — прошептала Райли, следя глазами за преследуемым, пока он быстро шел по неровному тротуару. Назвать этот район бедным было бы явным преуменьшением; эти темные улицы, расположенные около реки, почти все давным-давно были покинуты, после того как весеннее наводнение превратило этот порт в небольшую, тихую и отдаленную бухту.
Рассвет почти наступил, полная луна висела низко и ярко светила в небе. Райли всю ночь неотступно следовала за Прайсом. Она ожидала, что он предпримет решительный шаг задолго до этого момента, но, хоть он и посетил несколько разных баров, покинул их все один. В данный момент Прайс направлялся к тому, что раньше было самым большим причалом, от которого сейчас остался лишь шаткий остов, с несколькими маленькими лодками, привязанными к нему.
Райли почувствовала укол беспокойства, но не позволила себе сомневаться. Она держала в руке оружие, была одета этой ночью для преследования в джинсы и спортивные ботинки и, что самое важное, держала Джона Генри Прайса в пределах видимости.
Ни малейшего шанса на то, что она отступит из-за какого-то неопределенного беспокойства.
Разве что… почему после более чем недели едва уловимых мельканий он так ясно виден сейчас? Дьявол, почему он вообще позволил заметить себя?
Позволил заметить?
«Ты отстаешь, девочка. Не поспеваешь?»
Райли инстинктивно ускорила шаг, отбрасывая сомнения в сторону. Она не собиралась упустить эту возможность.
Но… почему он двигается по причалу, мимо лодок, по направлению к его концу, где не было ничего, кроме темной, медленно колышущейся воды?
«Потому, что здесь все закончится, девочка».
Она не осознавала, что они были так близко, менее чем в десяти ярдах [15] друг от друга, когда он внезапно повернулся лицом к ней. Его рука поднялась, вытянулась.
Действуя быстро, насколько возможно, Райли, однако, едва начала реагировать, когда пистолет в его руке дернулся, и она почувствовала, как в нее вонзилась пуля.
«Ты не победишь, ублюдок. Ты не должен победить!»
«Я уже победил, девочка».
Но, даже падая, Райли целилась, движимая решимостью, более сильной, чем она когда-либо испытывала, остановить Прайса здесь и сейчас. Она выстрелила дважды, пока падала и еще три раза, когда уже была на земле.
И попала Прайсу точно в грудь.
Пистолет выпал из его руки, и он нетвердо отступил назад на шаг или два, несколько бесконечных секунд, пошатываясь, стоял на краю причала, а затем опрокинулся спиной вперед в вяло текущую реку.
Смутно осознавая пульсирующую боль в левом плече, Райли лежала на земле и смотрела туда, где стоял Прайс. Инстинктивно, она пыталась открыть свой разум, свои чувства и, даже несмотря на то, что слышала вдалеке начавшие завывать сирены, она могла бы поклясться, что в ее голове прозвучал его последний шепот:
«Не празднуй… пока еще нет… девочка».
Настоящее время
— Ты не говорила мне, что ублюдок подстрелил тебя, — сказал Эш.
— Я говорю сейчас, — Райли пожала плечами. — Левое плечо, и упустила все, что действительно имело значение.
— У тебя нет шрама.
— У меня не остается шрамов. В противном случае, я выглядела бы, как причудливая дорожная карта.
Эш кинул на нее взгляд.
— Гордон не шутил, когда говорил, что ты — как магнит для неприятностей.
— Нет, не шутил. Считай, что тебя снова предупредили.
— Предупреждение принято.
Было почти четыре, когда Эш завел хаммер на парковку около обгоревших останков пляжного домика, явно спаленного поджигателем.
