есть!
Старик снова обиделся:
— Деньги и у меня есть! Я не нищий! Работаю. Состою при деле. Вот смотри!
Он запустил руку в свой плащ, покопался там, извлёк её и раскрыл кулак. У Стаса округлились глаза. На ладони старика лежали монеты и бумажки. Монеты были разных форм квадратные, многоугольные, овальные, круглые. Медные, золотые, серебряные. Несколько монет он знал. Но большую часть видел впервые. Такой же 'бардак' был и с бумажными деньгами. Старик довольно смотрел на изумлённое лицо Стаса:
— Видал! А дома в моём шалаше пришлось подвал строить и тот скоро заполниться. Предлагал нашим 'жмотам', купить за свои деньки большую лодку, которая сама плавает и дым пускает. Моя лодка очень малая. За раз могу перевести ну дюжины две душ, больше в неё не влезает. Хотя я очень стараюсь натолкать их как можно больше. Очередь на переправу стоит годами. Так они руками махали и дружно кричали: 'Нет, это нарушение мифа! Ты лучше шустрей греби'. Вот 'жлобы' поганые!
Старик спрятал деньги и вернулся к своему обеду. Стас ущипнул себя за руку. Сделал это усердно, даже скривился от пронзившей руку боли. Боль показала главное. Это был не сон. Он понял! Это была галлюцинация! Всё приехали. Допился до ручки…, вот они 'белки'. Заикаясь, он обратился к старику:
— Дедушка! А ты чей? То есть не так! Ты кто?
Старик удивлённо посмотрел на него:
— Как это, 'ты чей'? Понятно, что сын своих родителей! В грехе зачат, но вот кто я теперь? Да ты обо мне слышал. Я Харон! Когда-то был простым рыбак. Тяжким трудом зарабатывал на хлеб. Теперь сделал карьеру! Чиновником устроился к Богам. Со мной встречаются ваши души. Перевожу их через речку Стикс в царство мёртвых. Как ответственный чиновник ввёл плату за проезд для каждой души. Конечно, это не официально, но пока проходит. Денег у меня теперь 'куры, не клюют'. Но тратить их у нас некуда, вот и решил стать 'лигарком' в твоём мире. Старый я уже, пора и пожить для себя. Годков мне будет более, чем вашему Богу!
При этих словах старик приосанился, надулся. Скосив глаза, он наблюдал за выражением лица Стаса. Смотрел, как тот реагирует на его слова. Реакция Стаса его порадовала. Стас сидел с открытым ртом и выпученными глазами. Любой на его месте, услышав такое, выглядел бы не лучше. Стас несколько раз безуспешно попытался вдохнуть воздух. С трудом втолкнул его в себя и выдавил:
— Дедушка! Ты меня разыгрываешь?
Старик мгновенно утратил игривость и пристально посмотрел ему в глаза. Так буравил Стаса, своим взглядом несколько мгновений. Затем вздохнул, покачал головой и сказал:
— Странные вы люди существа! То молите нас о помощи, а когда мы вам помогаем, вы сомневаетесь и думаете. Есть мы или нет? Вот возьмём, например тебя. 30 апреля 1984 года ты со своим взводом участвовал в операции по прочёсыванию долины реки Хазара в Афганистане. Это была первая твоя военная операция. Ты только три дня назад принял взвод, ибо прибыл после окончания военного училища. Третий взвод 2 роты 1 батальона 682 мотострелкового полка. Перед полуднем вы вступили в бой. Противник отошёл к исходу дня. От всего вашего батальона остались только немногочисленные раненые. Гораздо большее количество составляли убитые. От твоего взвода осталось всего пятеро. Два тяжёлых, трое имели ранения средней тяжести. Среди этих троих был и ты. Повезло! А затем ты почти полтора года валялся по разным госпиталям. Помнишь? Я правильно всё излагаю?
Стас говорить не мог. Он только кивнул головой. Всё это давно прошедшее вернулось. Он видел тот бой, видел себя, забившегося в какую-то щель. Слышал щелчки пуль о камни. И видел неподвижные тела своих солдат. Многих из них он так и не узнал по именам. Просто не успел познакомиться с личным составом взвода. Времени было очень мало. Всё это стояло перед его глазами, и он снова переживал этот день. Эту боль от ран души и измученного тела. Во рту пересохло. А по щекам струились слёзы. Слёзы отчаяния, бессилия и боли. Эти страшные чувства сплелись в растущий ком, и он давил сердце, рвал грудь.
Старик пристально смотрел на него. Стасу казалось, что этот взгляд проникает
в его душу и старик видит то, что пережил он. Старик молчал. Он дал Стасу время прийти в себя и продолжил:
— Могу напомнить и другие эпизоды. Когда ты просил его о помощи и защите. Хотя, как комсомолец ты в него не должен верить. И вот ты жив. Только скис немного. Ну, подумаешь? Чиновники обижают! Несправедливость творят. Да это неприятно! Но такое это уж племя. А ты мог обратиться к нему? Глядишь и помог бы! Хорошо! Не кисни. Дочь и жену твою мне жаль. Раз мы встретились, то помогу тебе. Нравится мне ваш мир! Хочу заняться этим… бизесом. Вот ты мне и пригодишься! В общем, завтра иди к своим чиновникам! Глядишь, они и прозреют! Люди всё-таки. Божьи творенья бракованные. Ну, бывай! Мой обед кончился. Ещё увидимся.
Старик завернул в тряпицу остатки своего обеда, поднялся и ушёл. Вскоре он исчез в людской толпе. Стас остался сидеть. Погрузившись в свои мысли. В себя пришёл, когда уже стемнело. Он посмотрел вокруг, тяжело встал и побрёл домой. Жена ещё не пришла с работы. Стас пошёл за дочерью в садик. Забрал её. Они немного погуляли и пошли домой. Дома их встретила измученная женщина, жизнь потрепала её и оставила свои отметины ранними морщинами и сединой в волосах. Её грустные глаза, заставили Стаса отвести свой взгляд в сторону. Когда-то они были счастливы! А теперь? Знать ответ на свой вопрос, он не хотел. Спасаясь от своих горьких мыслей, ушёл спать. Закрыл глаза и притворился спящим. Так и пролежал полночи. Пока сон его не сморил.
Утром дождался ухода жены и дочери. Быстро оделся и убежал из дома. С тёщей встречаться тоже не хотелось. Ему было стыдно смотреть ей в глаза. Ноги принесли его к райисполкому. Здесь решительность оставила его, он присел на скамейку. Слова старика запали в душу. Вселили надежду. Но веры и уверенности не было. Был страх. Он и сковал ноги. Стас всё понимал. Сидеть, оттягивать момент? Было глупо! Но так не хотелось расставаться с зародившейся надеждой. Собрав свою волю в кулак, решительно встал и вошёл в двери. Уже в коридоре стояли люди, счастливчики сидели везде, где удавалось пристроиться. Народа было много. Стас прошёл в приёмную и остановился перед столом секретаря. Здесь бывал не один раз. Последний раз это было два месяца назад. По сторонам он не смотрел, вот и не обратил внимания на невысокого худощавого черноволосого парня. Тот увидел Стаса и улыбнулся. Стасу было не до окружающих. Сердце отчаянно колотилось. До этого он записывался на приём за 2–3 месяца. Сейчас пришёл без записи. Поверил словам старика. Вдохнул воздух и обратился к секретарю:
— Здравствуйте! Мне нужно к начальнику!
Девушка оторвалась от своего важного занятия. Она обрабатывала свои ногти и недовольно спросила:
— Фамилия?
— Лобок.
Ответил Стас и подумал:
'Сейчас она посмотрит в списках. Моей фамилии не найдёт и что? Сказать ей, что меня направил старик? Харон из греческой мифологии? Точно упекут в дурку!'
Девушка подняла на него глаза и Стас поразился. Её лицо излучало радость и счастье. Он спросила ласково и доброжелательно:
— Станислав Богданович?
Стас кивнул. Говорить не мог. А девушка уже лепетала дальше:
— Как хорошо, что Вы пришли! А то я уже собиралась отправить к Вам курьера. Послали Вам три приглашения, звонили Вам раз пять. А Вы не приходите. Понимаю! Болели наверно? Но могла бы зайти и Ваша жена, с ней бы всё и решили. Нас сверху постоянно спрашивают. Клим Дмитриевич очень волнуется. Подождите минутку, я ему доложу. Присядьте пока на мой стул.
И она упорхнула в кабинет начальника. Стас с трудом переваривал всё услышанное им от девушки. Какие приглашения? Какие звонки? Ничего этого не было!
Его раздумья прервала девушка. Она выпорхнула из кабинета, вслед за ней из кабинета вышла посетительница. Девушка лучезарно улыбалась:
— Станислав Богданович! Проходите!
Здесь сидевший и стоявший народ зашевелился. Послышались выкрики:
— Здесь очередь! Мы ждали приёма два месяца! А здесь 'блатного' тащат! Не пропустим!
