камин горел скорее для придания уюта этому мрачноватому залу. Высокий, сухопарый Ганимед Юстина попытался придать своему высокомерному аристократическому лицу выражение глубокой почтительности при моём появлении, а Канут Лоренция, коренастый и какой-то мужиковатый, с грубым мясистым лицом, даже не удосужился поклониться. Оба были облачены в старомодные, я бы даже сказала, старинные костюмы; аристократическому Ганимеду шло такое одеяние, а Канут с его крестьянским типажом выглядел как петух в павлиньих перьях. Казалось бы, переодеть его в простую одежду, надеть фартук, дать в руки окровавленный топор — и точь-в-точь мясник с рынка…
— Приветствуем вас, Оскар Октавия и Аврора Магнус, — произнёс Ганимед с низким наклоном головы, украшенной волнистой тёмной шевелюрой с проседью.
Канут свою коротко стриженую рыжеватую голову наклонил совсем чуть-чуть.
Ганимед усадил нас в тяжёлые кресла с резьбой на высоких спинках, и по его едва приметному знаку дворецкий принёс пакеты с кровью.
— Итак… Аврора, означает ли твой приход, что ты принимаешь наше прошение? — осведомился он, гостеприимно пододвигая мне поднос с пакетами.
Я бросила взгляд на Оскара. Чего я от него жду? Подтверждения? Но ведь я сама приняла решение? Да. Сама.
— Именно так, — сказала я.
— Мы рады это слышать, Аврора! — обрадованно воскликнул Ганимед, но меня его «радость» не обманула.
«Я вижу вас насквозь, лицемерные стариканы», — подумала я.
Оба старших магистра слегка вздрогнули, а я ухмыльнулась. Оскар, аккуратно прикрыв ладонью губы, стёр невольную усмешку.
— Кхм-гм, — проговорил наконец Ганимед. — Ну что ж, Аврора, если ты готова воспринять на себя бремя этой ответственности, мы будем только счастливы, ибо нам нужен глава Ордена, без коего мы пребываем уже непозволительно долго. В таком случае не будем тянуть, назначим дату обряда.
Я вздохнула: опять эти обряды, театр. Поймав на себе холодный взгляд Канута, я услышала в своей голове: «Дерзкая девчонка». Я не полезла за словом в карман. «Мужик», — ответила я ему. Хотелось ещё показать язык, но я сдержалась: как-никак, я уже бабушка. Да и для будущего Великого Магистра несолидно.
— Итак, я полагаю, через неделю… Да, ровно через семь дней.
— Вполне приемлемо, — сказал Оскар, взглянув на меня.
Я пожала плечами.
— По мне так чем скорее мы с этим развяжемся, тем лучше. Через неделю так через неделю.
1.8. Родиться заново
— Мамуль, разве тебе обязательно становиться их Великим Магистром? Я что-то не представляю себе тебя в этой роли.
Я поцеловала Карину и сказала:
— Так нужно, куколка. Всё будет хорошо. — И спросила: — Как, кстати, ты себя чувствуешь?
— Всё прекрасно, — ответила она, лучезарно улыбаясь.
Значит, пока никаких изменений. Если малыш заразит её… может быть, это произойдёт на более позднем сроке?
Как бы то ни было, ради стабильности, ради целостности, ради… да вот даже ради безопасности Карины и малыша я должна была это сделать. Надеть на голову диадему и покрыть плечи чёрным плащом… Вытерпеть ещё одно представление театра хищников.
Этому январю было суждено стать началом новой эпохи и для «Авроры», и для меня. Я наконец воочию увидела резиденцию Великих Магистров — старый бельгийский замок с сумрачными коридорами и полами из чёрного мрамора; именно в его подземелье меня судили и приговорили к заключению в Кэльдбеорг, но тогда меня доставили сюда с завязанными глазами, а сейчас никто не накладывал мне на глаза повязки. Шёл мокрый снег, была ночь.
Я ожидала, что моё обращение в Великого Магистра будет обставлено помпезно и торжественно — в обычном орденском стиле, но всё оказалось очень скромно.
— Это великое таинство… Таинство из таинств, которому не нужны многие свидетели! — сказал Оскар. — И это не просто обряд, а твоё настоящее вступление в великую силу. Ты выпьешь крови Первого из Великих Магистров и как бы родишься заново.
Родиться заново? Это было бы неплохо, если бы не оказалось правдой — без «как бы». Правдой правд. И назад пути не было…
Мрачные своды замка сомкнулись надо мной, облачённой в чёрную одежду и высокие сапоги. Карина и Алекс выбирали кроватку для малыша, а двое старших магистров и Оскар ввели меня в холодный подземный склеп, озарённый мерцанием свечей; пронизывающий до костей холод чувствовала даже я… и сердце замирало.
Мне поднесли кубок с какой-то бурой гадостью и сказали, что это — высушенная кровь Первого из Великих Магистров, разведённая талой водой из альпийских льдов. Когда я выпила эту бурду, по вкусу напоминавшую болотную жижу, горло охватило пламенем, будто я глотнула перцовки. Огонь распространялся на лицо, горело уже всё тело, адская боль скрутила живот, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Кубок упал и со звоном покатился по ледяному полу.
1.9. Пробуждение
Сегодня меня с утра подташнивает. Вчерашний анализ крови показал, что метаморфоза пока не началась, все показатели в человеческой норме. Господи, ну и авантюру я затеяла! Ставить эксперименты на себе… Препарат «Плацента» ещё даже на кроликах не опробован.
Раннее январское утро, темнота и холод. Вставать не хочется. Но Алекс уже встал: ему — на службу, в любую погоду. Плескается в ванной. Пять минут — и склоняется надо мной, умытый, выбритый и полностью одетый.
— Малыш, остаёшься сегодня дома?
Я потягиваюсь:
— Да, у меня сегодня выходной…
— Везёт тебе…
Препарат «Плацента» — если всё пройдёт удачно, конечно — должен предотвратить проникновение через гематоплацентарный барьер фактора «икс» — особого вещества крови хищника, которое, попадая в кровь человека, превращает его в такое же существо. Благодаря плаценте кровь матери и ребёнка не смешивается, но для фактора «икс» нет преград. Препарат же позволит мне выносить и родить маленького хищника, при этом оставшись человеком.
Я хочу, чтобы у женщины, полюбившей хищника так, как я люблю Алекса, выбор был шире. Чтобы он не стоял — заводить детей или нет. Или — становиться хищницей тоже или нет.
Алекс нежно гладит и целует мой ещё плоский животик, его прохладные руки заставляют меня поёжиться… и я ныряю в тепло одеяла. Когда он сытый, его кожа становится теплее, а когда голодный… бррр! Ещё не завтракал, хе-хе… И всё равно он самый любимый и родной. Мой. Обвиваю его руками за шею, а он щекочет губами моё лицо.
— Мне пора, маленький, — шепчет он, чмокнув меня в нос. Целует мой живот: — Пока, моё
