скандалы, а то и до драки дело дойдет, он уж несколько раз поднимал на нее руку. Выгнала бы она Кольку к чертовой матери, да нельзя – квартира-то его… Но слава богу, загулял. Значит, ей на несколько дней передых. Как говорится, и на том спасибо.
Банка из-под кофе так и стояла на полке пустой. Опять забыла купить! Вечером обязательно надо будет зайти в магазин. Можно было бы, конечно, и дочку попросить, да на Женьку надежды мало, у нее одни шмотки да мальчики в голове… Проси помочь, не проси – результат один. В одно ухо влетит – в другое вылетит, это уж как пить дать.
Потом, как обычно в семь, позвонила мать. И привычно-бодрым голосом доложила, что эту ночь они с отцом снова глаз не сомкнули, потому что у соседа за стеной опять до двух часов орала музыка, что в доме заканчиваются чай и сахар, а ей, Раисе, до этого и дела нет, она уж третий день у них не появляется, и что Зулю пора гнать, а то девка совсем от рук отбилась и стала хамить. Зулей звали очередную сиделку, которую Рая нашла для них совсем недавно – отец полгода назад перенес инсульт и с тех пор уже не поднялся. У Раисы, конечно, не было возможности ухаживать за ним, она нанимала сиделок, но те долго не задерживались: мать с каким-то изощренным упрямством выживала одну за другой. И не было ей дела до того, что большая часть доходов дочери уходила на оплату сиделок и помощниц по дому престарелых родителей. Рая клятвенно заверила маму, что сегодня же вечером заедет, привезет и чай, и сахар, и что еще там надо и поговорит с Зулей. В завершение разговора она в очередной раз попросила не звонить им в такую рань, хотя и понимала, что это бесполезно. Последнее время у матери пошли уже необратимые процессы в головном мозге, явственные признаки маразма – никакие лекарства не помогали. Хотя иногда Раиса подозревала, что мать нарочно спекулирует своим состоянием, потому что забывала она лишь то, что ей было выгодно, а то, что нужно, например, в какой день за пенсией идти и сколько денег она должна получить, помнила очень хорошо. А вот то, что не надо звонить дочери ни свет ни заря, игнорировала принципиально. Самой-то Рае это было не так важно, она в семь утра уже давно на ногах, через полчаса из дома выходить. А вот Женьку эти звонки всегда будили – стены в хрущобе тонкие, и голос, и телефонный зуммер в соседней комнате прекрасно слышно. Занятия у Женьки в институте начинались в десять, но она раньше одиннадцати никогда с кровати не поднималась. А куда спешить? Вуз у нее платный, что ходи на лекции, что не ходи, на сессии заплатишь преподу – и получай свою пятерку, даже если предмет ты вообще ни в зуб ногой. Вот Женька и дрыхла до полудня, а вечером обязательно выговаривала Рае, что опять бабка с утра трезвон устроила, как на колокольне, Женя из-за нее не выспалась, объясни ты ей наконец… А как тут объяснишь? Раиса лишь буркала в ответ, что надо спать ложиться вовремя, а не сидеть допоздна за компьютером, тогда и высыпаться будешь. На что Женька кроила такую гримасу, будто ей предлагали невесть что, как минимум ведро касторки одним махом выпить. И тут же переводила разговор на другую тему, например, на сапожки, которые она видела сегодня в магазине, совсем недорогие, всего четыре с половиной тысячи. Дай денег, а, мам? А то ей прямо перед подругами стыдно – мать в Швейцарии работает, а она ходит черт знает в чем…
Вот с такими мыслями Раиса и ехала на работу. От «Выхино» до «Пятого года» ровно полчаса, хорошо еще, что по прямой, без пересадок. А дальше все по привычной схеме. Белая накрахмаленная одежда, прилипшая к лицу профессиональная улыбка, нескончаемый поток без умолку трещащих пациенток. Разговоры, разговоры, разговоры… За день Раиса так уставала от разговоров, что дома не было сил лишний раз рот открыть. И вообще не было сил. Сесть бы, уставиться в телевизор и не думать ни о чем. А еще лучше лечь, уснуть и проспать минимум сутки… Но какое там! Дел-то по горло – и в магазин сходить, и убраться, и приготовить, и постирать, и к родителям съездить… А когда, обессиленная, добиралась наконец до кровати, то сон не шел. И никакие снотворные уже не помогали, хоть прямо сама себе наркоз делай…
Обычный рабочий день катился себе по привычной колее – и вдруг как гром среди ясного неба. Этот сумасшедший папаша, ворвавшийся в ее кабинет, не на шутку перепугал Раису, огромного труда стоило взять себя в руки и не показать ему, что у нее все поджилки трясутся. Эх, вот как чувствовала она, еще тогда, весной, что не надо трогать эту семейку. Кого угодно, но только не их. И люди они не простые, он бизнесмен крупный, и характер у него – палец в рот не клади… Но сколько ни говорила Леониду о своих тревогах, тот к ней так и не прислушался. Эти, мол, лучше всех подходят, не отказываться же от заказа. А вот теперь – пожалуйста!
Едва за Кравчуком и его охранником закрылась дверь, Раиса тут же дала волю своим чувствам. Выпила успокоительного, заперла кабинет, несмотря на приемное время, и пошла в туалет на пятый этаж покурить – хоть и нельзя курить во всем здании, но они иногда этот запрет нарушали. Только после двух сигарет ее немного отпустило. Тогда Раиса вернулась к себе, снова заперлась, набрала номер Леонида и обо всем рассказала, стараясь говорить как можно более спокойно. Но все же не удержалась от упреков:
– Я ж тебя предупреждала, Леня! Говорила, что этих нельзя трогать…
– Слушай, ну сколько раз можно повторять одно и то же? – недовольно прозвучало в трубке. – Хватит об этом, нам сейчас нужно не мусолить то, что давно прошло, а соображать, что делать дальше. Как ты думаешь, насколько это серьезно?
– Не знаю. Правда, не знаю.
– Что за документы он тебе показывал? Объясни толком.
– Я их почти и не видела… Только один лист – распечатку нашей базы данных пациенток за последние месяцы.
– Вот как? Хреново… Знать бы, что в остальных бумагах…
– Я не успела посмотреть… Этот охранник просто вырвал их у меня из рук.
– Ну и дура! Разве можно было отдавать?! Теперь мы не знаем, что именно им известно. – Леонид, похоже, был очень сердит на нее.
– Но, Ленечка, я так испугалась… – стала оправдываться Раиса.
– А работать столько лет не пугалась? – усмехнулся он. – Ладно, будь на связи. Сейчас я доложу обо всем руководству, а потом перезвоню тебе.
В ожидании звонка от Леонида Рая связалась с дежурными и, сославшись на недомогание, попросила говорить пациенткам, что врач Дубаева временно не принимает. Ей сейчас было ну никак не до них, после разговора с Леней Раису, несмотря на выпитое успокоительное, всю трясло. Пришлось принять лекарство еще раз.
К счастью, Леонид перезвонил быстро, даже быстрее, чем она ожидала.
– Похоже, дело принимает серьезный оборот, – сообщил он. – Сначала этот переодетый клоун в Швейцарии, как его, Эггер… Теперь твоя история…
– Но мы же решили, что Эггер просто заподозрил свою жену и решил проверить… – начала было Раиса, но Леонид ее перебил:
– Мало ли, что мы решили? Где гарантия, что это действительно так? Вот что, Рая, тебе необходимо исчезнуть. И как можно скорее.
– Исчезнуть? – растерялась женщина. – Но как же…
– А вот так. Закажи два билета на самолет на ближайший рейс в Швейцарию, бери дочь – и дуй сюда.
– А потом?
– Что потом? Потом, как договаривались, откроем с тобой частную клинику для русских толстосумов где-нибудь в Альпах, купим дом неподалеку. И все, заживем, как все нормальные люди. Только давай поторапливайся!
Леонид уже много раз говорил ей о такой перспективе, но сегодня Раиса верила ему еще меньше, чем когда-либо. Она давно подозревала, что никаких чувств у любовника к ней нет, он ее просто использует… Но любящее сердце наотрез отказывалось верить неприятным истинам.
– Но я не могу уехать так сразу… Как же работа? Родители?
– С работой я все устрою, не волнуйся, – звучало в трубке. – А родители… Придумаешь что-нибудь. Будешь им деньги посылать из Швейцарии. Главное – не мешкай сейчас! Время работает против нас, в любую минуту может оказаться, что уже поздно…
Раисе ничего не оставалось, как послушаться. Нажав кнопку отбоя, она первым делом позвонила в аэропорт и узнала, что есть возможность улететь сегодня же, в двадцать два сорок. Этот вариант ее очень
