отцовства, и материнства тоже) – это сложная процедура, длительный и муторный процесс, требующий множества анализов, серьезных исследований и долгого ожидания результата. Но оказалось, что это уже давно не так. От них потребовалось сдать лишь обычный анализ крови – и в скором времени было готово заключение эксперта. В обоих случаях, и у Стефана, и у Саши, результат получился отрицательным.
– Стало быть, ни один из нас не приходится отцом маленькому Стефану… – Саша не знал, как относиться к этой новости, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, у него упал камень с души – не придется делить сына с другом и мучительно решать, как же быть с карапузом дальше. А с другой – заключение эксперта породило массу сложностей. Где же его настоящий сын, как его искать? Георгий продолжал рыть землю и собирал информацию о швейцарском отделении клиники, но упорно отказывался делиться чем-либо с Сашей, мотивируя свой отказ тем, что отчитываться пока не о чем. Саша уже и орал на него, и умолял, и грозил уволить – все бесполезно. Пока и место нахождения их с Юлей ребенка, и то, кто были его приемные родители, оставались неизвестными. Как оставалось неизвестным и то, кто были настоящие родители Эггера-младшего. А вдруг они тоже стали жертвой изощренного обмана? Вдруг и их убедили, что долгожданный младенец умер, и они до сих пор оплакивают его мнимую смерть? Стефан все чаще поднимал в разговоре эту тревожную тему. Он по-настоящему привязался к этому щекастому карапузу, который так смешно фыркал во время купания, а, едва завидев его, улыбался и тянул к нему ручки, радостно лепеча что-то свое, детское. В его лепете явно различались звуки «па-па-па», и Стефан готов был поклясться, что малыш произносит их вполне осознанно, называя его по-русски – папой. И что же, теперь расстаться с ним? Отдать его другим, чужим людям, пусть даже они и имеют на это право по закону? Нет, это было выше его сил! Это представлялось несусветным горем, которое он, скорее всего, просто не сумеет одолеть…
В отчаянии Стефан поделился своими переживаниями с Микаэлой. Та выслушала его, призадумалась на время, а потом вдруг спросила:
– Скажи, а у Лизы брали кровь на анализ?
– У Лизы? – удивился Стефан. – Нет. А зачем?
Микаэла вздохнула.
– Мне трудно говорить с тобой об этом… Все-таки она твоя жена.
– Да какая она мне жена? – возмутился Стефан. – Моя жена – это ты. Да, конечно, юридически все выглядит иначе… Но это чисто временно. С тех пор как Саша раскрыл мне глаза на ее обман, мне неприятно даже находиться с ней в одной комнате. Я бываю в том доме только для того, чтобы побыть с малышом. Видишь, даже о собственном доме я не говорю «дома», я говорю «в том доме». Потому что там я не ощущаю себя дома. Мой дом здесь, – он жестом обвел уютную гостиную с видом на маленький сад, в котором Джулия играла с веселым щенком, карликовым шпицем, недавним подарком Стефана. То-то было восторга, когда он преподнес ей на день рождения этот пушистый рыжий комок!
– Я знаю, – кивнула Микаэла. – Но я хотела сейчас поговорить с тобой не об этом. Видишь ли, есть шанс, что Лиза… Что ребенок… Ну, словом, что Стефана-младшего родила все-таки Елизавета. Но родила не от тебя, а, прости меня, от другого мужчины… Этот шанс невелик, но он существует, ты уж извини меня за прямоту.
– Вот как? Признаюсь, мне такое даже не пришло в голову… – Стефан развел руками. – Хотя ты права, проверить необходимо. Вот только что делать, если твоя версия подтвердится, – я просто ума не приложу.
– Стефан, – Микаэла похлопала его по ладони, – когда я была в России, то услышала замечательную фразу, Юля мне ее перевела… Она звучит примерно так: «Переживать неприятности надо по мере их поступления». После того, как что-то уже случилось, понимаешь? А не расстраиваться заранее из-за того, что может и вовсе не произойти.
– Да, конечно, ты, как всегда, права. Но, дорогая, если бы ты знала, с каким волнением я жду развязки этой истории! – снова вздохнул он.
– Стефан, я это понимаю, – она горько улыбнулась. – Ведь эта история и меня касается напрямую. Кто знает, что на самом деле случилось девять лет назад с моей дочкой? Вдруг и она на самом деле жива? Сохранилась ли в клинике информация такой давности? Есть ли хоть небольшая вероятность, что я когда- нибудь увижу свою девочку? Где она сейчас, что с ней? Едва я начинаю думать об этом, так сразу чувствую, что готова сойти с ума. Запрещаю себе думать – и не могу этого не делать…
Из ее груди вырвался вздох, похожий на всхлип, и Микаэла закрыла лицо руками.
– Прости, – Стефан нежно обнял ее. – Меньше всего я хотел разбередить твою рану. Какой же я, в сущности, эгоист – вечно думаю и говорю только о себе, о своих проблемах и переживаниях…
– Глупости! – Микаэла ласково закрыла ему рот легким прикосновением ладони. – Никакой ты не эгоист – уж мне ли этого не знать?
Некоторое, довольно долгое время они сидели молча. А потом Микаэла проговорила:
– В связи с этой историей мне почему-то часто вспоминается притча о царе Соломоне. Помнишь, как он определил, кто настоящая мать младенца?
– Нет, – честно признался Стефан. – Я что-то запамятовал. А может, и не знал никогда.
– Но как же? Это известная легенда. Однажды к царю пришли две женщины, которые только что родили детей. Но один из родившихся детей был жив, а второй умер. И каждая женщина настаивала на том, что живой ребенок – ее. Тогда Соломон сказал: «Разрежьте младенца пополам и отдайте каждой по половине». И первая женщина обрадовалась и заявила: «Вот и хорошо, пусть он не достанется ни мне, ни ей». А вторая воскликнула: «Нет, только не это! Уж лучше отдайте ребенка ей, только чтобы он был жив!» Тогда Соломон указал на нее и произнес: «Вот она – настоящая мать! Отдайте младенца ей».
– Да уж… – покачал головой Стефан. – История прямо про нас. Чувствую, каждому из нас вскоре придется побывать на таком суде. И дай бог, чтобы все разрешилось столь же благополучно… Значит, ты считаешь, что Лизе тоже надо сделать анализ?
– Обязательно, – кивнула Микаэла.
Раскрывать карты перед женой (пока еще женой!) у Стефана не было никакого желания. И он, немного поколебавшись, решился на еще один обман, на этот раз, впрочем, довольно безобидный. За небольшое вознаграждение медсестра из клиники, где проводили экспертизу, согласилась уговорить Лизу и Галину пройти проверку на наличие инфекционного заболевания, эпидемия которого якобы может начаться в Лугано. Она же сообщила потом обеим женщинам, что беспокоиться им не о чем, они абсолютно здоровы. А Стефан и Саша получили подтверждение тому, что версия Микаэлы оказалась ошибочной. С точки зрения генетики Елизавета Эггер стопроцентно не имела никакого отношения к маленькому Стефану.
– Значит, малыш действительно не является сыном никого из нас, – подытожил Саша.
– Да, но…
– Что – но? Что ты хочешь сказать, дружище?
– Видишь ли, Саша… Ты только не подумай ничего такого… Но, как мне кажется, для полноты картины необходимо проверить и Юлю. Чтобы окончательно во всем убедиться.
– Ты на что это намекаешь? – вскинулся было Саша, но тут же взял себя в руки. Помолчал, подумал, пожал плечами: – А похоже, ты прав… Это действительно надо сделать. Но тогда получается что же? Придется ей все рассказать?
– Почему бы и нет? Все равно когда-нибудь придется это сделать.
– Может, и не придется. Я решил для себя, что посвящу Юлю во всю эту историю только в том случае, если все закончится хорошо. Если наш сын найдется…
– Что же, раз так – тогда не говори ей ничего, – решил Стефан. – Придумай какую-нибудь отговорку вроде той, которую я использовал с Лизой. Или просто попроси сдать анализ, без всяких объяснений.
– Нет, так будет еще хуже, – покачал головой Саша. – Она подумает невесть что, будет волноваться… Ладно, я поразмыслю над этим.
Он начал с того, что позвонил жене и попросил приехать в Швейцарию. Услышав такое предложение, Юля тут же перепугалась не на шутку:
– Саша, что-то случилось, да? Только скажи мне честно, не скрывай от меня ничего! Что-то с девочками? С которой? С обеими? Они больны?
– Да что ты, котенок, успокойся! – заверил Саша. – Ничего страшного не случилось. У девчонок все благополучно, я только вчера опять ездил к ним в школу. Обе в порядке, обе цветут и благоухают, и обе
