— Но сделал работу, комар носа не подточит, — говорит Салмон.
— Лучше новой — усмехается Анджель — самый опытный жених проглотил.
— Ну ладно, — говорит болгарин, — допустим, вы ее залатаете, а что с семьей?
— Хватит болтать, Гораций, еще не было дела, которое бы у нас не выгорело. Ты только подними свою задницу, начинай обслуживать клиента.
Болгарин ушел, а Сами спрашивает:
— Где мы ей достанем семью?
— Немас проблемас, — отвечает Салмон, — каждый в Яффо что-нибудь пожертвует для дела. Румын Яков из велосипедного магазина пожертвует семью. Он немного религиозный и у него неплохая хаза. Все очень удачно, а теперь за дело.
В тот же вечер красавчик Анджель отправился переговорить в доктором в Герцлии, а Салмон отправился по магазинам: — Невесте нужен будет текстиль на прикид и шкары. Не пойдет же она голой и босой под хупу.
Сасон отправился к румыну Якову, который намеревается стать счастливым отцом брачующейся.
— С какой радости!!! — вопит Яков, — Браха Амбуланс моя дочь?!
— Не ори, мамалыга, — успокаивает его Сасон, — помнишь, когда надо было вывести прыщи с морды твоего либидозно горящего тупого отпрыска, который не знал сколько будет дважды два. И тебе сказали, что только женщина может помочь. Ты тогда спрашивал — с какой радости? А теперь, когда девушка нуждается в небольшой услуге, ты корчишь морду как чиновник в налоговом управлении?
— Ладно, — говорит Яков, чуть не плача, — но у нас другая фамилия.
— Мне бы твои заботы, — говорит Сасон — девочка родилась сиротой. Сирот иногда удочеряют, не так ли?
— Черт с вами, — говорит румын, — но мне нужно посоветоваться с женой.
— Не о чем беспокоиться, иди домой и скажи чтоб готовила комнату и кровать для нового ребенка. Приведем ее через пару дней.
Первый же магазин, куда зашел Салмон, магазин женской одежды господина Капусты.
— Какая честь, какая честь, — Капуста прыгает из-за прилавка, — чем обязаны, господин Салмон?
Салмон сообщает ему историю, говорит:
— Нужен комплект текстиля для девушки. Понимаешь, немного одежды, красивое вечернее платье, черные трусики с дырочками, и белое платье для хупы с божьей помощью.
— Головой отвечаю! — говорит Капуста, — получите самую большую скидку.
— Отдыхай, хабиби, — говорит Салмон, — никто не говорил о скидках.
— Будет скидка, будет — настаивает Капуста — я с тебя гроша прибыли не возьму.
— Кто тут говорит о прибыли — все бесплатно, — сообщает Салмон.
Капуста валится на стул, утирает пот со лба: — Такие комплекты, это много косых.
— Знаешь, Капуста, ты говно. Забыл, как недавно, когда твоя жена была больна целый год, и ты, чтоб у тебя сера выскочила из ушей, пришел к нам и ныл что делать. И мы так, можно сказать, лардж он-зе-хаус, отвели тебя к Брахе Амбуланс. Вышел от нее как новенький, и как сверкали твои глазенки. Кто-нибудь с тобой говорил о скидке, о прибыли? Тебе сказали — иди домой, хабиби, наполнишься, приходи снова.
— Умоляю, Салмон, — не ори, еще жена услышит.
— Мне не надо кричать, потому что я сейчас пойду и расскажу ей все тихо. Посмотрим, что она думает о своем муже.
— Свят, свят, свят!!! — Капуста вскакивает со стула, — приводи девушку потихоньку, оденем ее как принцессу. Забудем о счетах.
Тем временем звонит болгарин:
— Говорю из отеля Хилтон, из комнаты жениха. Пассажир теплый, организуйте стрелку, пусть заценит товар.
— Заметано, — говорит Салмон, завтра вечером в доме родителей невесты.
Жако держит салон красоты, ему не надо объяснять, кто такая Браха Амбуланс. Свою обкатку как мужчина Жако прошел у Брахи, а заодно подучил несколько французских приемов, которые очень помогли ему в в дальнейшей общественной жизни.
Жако это вам не Яков и не Капуста:
— Не беспокойтесь, приводите девушку после закрытия. Весь персонал работает сверхурочно, утром получите не девушку, а бонбоньерку.
Старая Хачура тоже протягивает руку помощи, говорит Соломону:
— Приводи девушку, научу ее вышивать. Эти турки тащатся от вида девушки, которая сидит и вышивает. Это признак, что она из хорошей семьи и у нее нет мушек в голове.
Соседи говорят жене Якова:
— Не волнуйся, золотко, мы тебе приготовим кушанья, из тех что любят в Турции, старый хрен оближет пальцы.
И так за несколько часов перед тем, как Аплало должен прибыть в Яффо, накрывают умопомрачительный стол. И Браха, которую не узнать после процедур у Жако и платьев от Капусты, скромно сидит в углу и вышивает большие деревья и маленьких собачек, как ее учила старая Хачура.
Ровно в 20.00 прибывает такси. Первым выходит болгарин, за ним турецкий гость — маленький, жирный, в цилиндре шапокляк, галстук бабочка, золотая голда на брюхе, в руке изящная тросточка с серебряным набалдашником.
Яков с женой приветствуют его на пороге. Наверху ждет невеста, Салмон в качестве дяди и несколько корешей из яффской команды, прикинувшиеся дальними родственниками и кузенами.
Большая яффская семья, ничего не скажешь.
Старая Хачура дает Брахе последние наставления:
— Слушай золотце, — ты все время вышиваешь. Только когда жених подойдет, ты отложишь вышивку в сторону. Если он подаст тебе руку, тоже протянешь ему свою. Но ни в коем случае не поднимаешь глаз. Ты очень стыдлива, и совсем не привыкла к посторонним мужчинам, моим врагам как не привыкла. И на минуту задержи дыхание, чтобы у тебя покраснело лицо, как-будто от стыда.
Через пару дней болгарин говорит:
— Турок теплый, хочет закрыть дело.
Салмон на правах дяди едет обговорить условия. Жених обязался записать на невесту большой дом в Рамат Гане, небольшой земельный участок в Нетании, а также золотых украшений весом несколько карат. Привели адвоката, чтоб поставил официальную печать. Но прежде старик требует, чтобы в договор внесли пункт о девственности. Адвокат немного в курсе дел: немедленно покрывается легкой бледностью.
— Нет возражений, — говорит Салмон, — контора пишет.
А теперь старик хочет взять девушку на прогулку по живописным окрестностям, может в кафе, может быть даже в синематограф.
— У нас в семье, — отвечает ему Салмон, — не принято девушке до свадьбы разгуливать с мужчинами одной. Если тебе приспичило в кино, ладно, но кто-нибудь из семьи пойдет с вами.
— Пошли с нами, — предлагает турок.
После кино заходят в кафе, назначают свадьбу через три недели. Потом отправляются проводить 'папика' до отеля.
Возле двери, старик спрашивает Салмона:
- Ну теперь, когда все формальности соблюдены, не будет ли семья возражать, если жених поцелует невесту.
— Теперь все в порядке.
Старый турок берет голову Брахи в свои руки, встает на пуанты и замачивает ей поцелуй. А Браха, у которой в этот момент видно моча стукнула в голову, быстро делает два маленьких кружочка своим языком, как обычно. Старик, не привычный к таким номерам, начинает трястись, откидывается назад.
Салмон поддерживает его сзади, чтоб не брякнулся и шипит Брахе на ухо:
- Ты что творишь, сука, старик получит инфаркт до свадьбы.
— Ой забыла…
