— Так и мы его пили.
— Было две бутылки, — веселится Мансур, — вы получили из бутылки в правой руке, а америкосы из той, что была в левой.
— Валла![3] Как они накололись! — радуется Марсель.
— Что поделать, репутация обязывает.
Мачеха Хазуки
Три месяца припаял Его Честь Хазуке. 90 дней нетто, минус неделя предварилки, считайте сами.
Что такое в наше время три месяца, когда лучшие сыны Яффо тянут пятилетки и десятилетки. Не говоря уж о тех, что заслужили пожизненную прописку. Никто и не почешется из-за тёх месяцев.
И когда Его Честь произнес 'Суд приговорил подсудимого Якова Бен Хазуку к лишению свободы на срок до 3 месяцев тюремного заключения', все вздохнули фнан[4].
Только судья собрался в канцелярию, и, перед тем, как Хазуку спустили в лифте прямо к «зинзане»[5], все ломанулись к Хазуке, похлопать по плечу, утешить: 'Прими поздравления, как это ты прямо между пальцев просочился, пофартило тебе сегодня с раскладом! Чтобы это, торчок ты наш, были твои самые большие проблемы'.
А Великий Салмон сказал ему:
- Валлак[6], Хазука, прикинь на хавальник счастливую улыбку идиота, как на четвертом канале. 3 месяца? Короче комариного писка. Помнишь Сами Бурекаса, как ему пришили 15 больших брутто, 10 нетто на круг?
Ну, между нами девочками, большое дело три месяца! Особенно для Хазуки, у которого за плечами гораздо более серьёзные отсидки. Последнее поселение — 2 года нетто в тюрьме Дамон. Эх Дамон, Дамон, какой вид, как на коробке швейцарского шоколада! Но через пару дней этот вид вынет из тебя всю душу, если смотреть на него сквозь тюремную решетку.
Думаете три месяца это немного? Но чего только не случится за три месяца!
Взять хоть Хазуку. Прибыл в тюрьму Рамле за два дня до Рош Ха Шана [7].
Прибыл в статусе наполовину сироты. Мама, мир праху её, отдала богу душу еще когда сидел в Дамоне. Так вот, за два дня До Рош Ха Шана поселился в Рамле, а еще до Суккота[8] обзавелся новой мамой. Может кто и удивится, но не Хазука.
- Видите ли, — сказал своим друзьям, — мой отец болен, не может один заснуть. Когда умерла его первая жена, не сомкнул глаз 4 месяца. Лежа на спине, видел кошмары, на правой стороне — черт хохотал ему в лицо, поворачивался на левый — Лилит[9] напевала ему непристойности в ухо. На животе совсем не мог, из-за, ну как бы это сказать, не мог удержать равновесия. Когда умерла вторая, это уже было в Израиле, не мог сомкнуть глаз целый месяц.
Принесли ему лекарства из больничной кассы. Ничего не помогает. Ни на секунду не задремлет. Отвезли к лучшему Тель-Авивскому доктору.
Доктор вынес вердикт: 'Оставьте лекарства в покое, ему нужна женщина, без женщины не заснёт, такой уж у него рефлекс'.
Так и появилась моя мама, так я и родился. А теперь когда мать умерла, с ним та же история.
Ну так что удивительного, если человек скоропостижно женится при таких обстоятельствах? Здоровьем не шутят! За три дня до дня посещений, получает Хазука привет от папы: 'Я с твоей мамой придем навестить тебя в пятницу'.
Друзья советуют: 'Причешись, хорошенько побрейся, чтобы мама получила опрятного мальчика'.
Как только увидели новую маму, у всех глаза вылезли на лоб. — Что такого!?
Увидели первосортную «сексапилку». Ручная работа, без подделок. Огромные глаза, как экспортные сливы из Стамбула. Не дашь и 25 лет.
Пришла в голубых 'трузерах' на 'зипере' в обтяжку. Беленькая майка с лэйблом Оксфордского Университета. И майка меньше на два размера минимум, так что выгодно обтягивает грудь. Можете поверить, лучше и не надо, чтобы раскрылись больные глазки.
Даже Хазука, на что привычный к фокусам своего престарелого папы, и тот пропустил два удара пульса, только увидел новую модель, а после этого завопил:
— Папа, это что?
— Это твоя мама, — с достоинством ответил господин Хазука, неприятно удивленный неприличным поведением своего сына.
- Поздравляю, ну ты супер, — сказал Хазука отцу, — в твоем возрасте, такие тяжести поднимать[10].
— Не смей говорить такое про свою мать, — возмутился г-н Хазука, — может, вы познакомитесь наконец?
— Давайте знакомиться, — еле слышно мычит Хазука, сам с трудом дышит. Такое в тюрьме видят только в самых несбыточных снах, посреди ночи.
Да и на воле-то, такое не часто встретишь, просто так, за счёт заведения. Даже у конвоиров, по обеим сторонам решетки, вспотели макушки под фуражками. Хотя было не особенно жарко. Но так напряглись, пытаясь расшифровать надпись на маечке госпожи, что поневоле вспотели.
Только объявили, что посещение закончено, папа говорит Хазуке:
- Ну не будь дикарём, поцелуй маму!
Почему нет, Хазука всегда был послушным ребёнком. Сказано поцеловать маму — с удовольствием. Пригнулся подставил губы к решётке, госпожа тоже наклонилась и поднесла губы к решётке.
— Запрещено! — заорал дневальный, но ещё до того, как он пошевелился, наградила мама нового сына французским поцелуем во весь язык, с надпередвовывертом и двумя проворотами по и против часовой стрелки. Пока подбегал конвойный, глаза у Хазуки закатились и дыхание остановилось. Когда смог продохнуть, первым делом сказал:
- Папа, всегда приводи маму с собой!
Целый день после посещения Хазука отказывался от еды и воды.
- Не хочу перебивать вкус мамы, — объяснил друзьям.
— Да, всеми святыми, ну и бомба у тебя мама, — сказал Нисим Алькобейни, который сидит полную десятку за два вооруженных грабежа, — с такой мамой, не отлучался бы от груди до 50-ти.
- Ми-ни-мум! — прохрипел Йосеф Эзрони, который тянет полную семёрку за половые сношения с несовершеннолетней, совершение развратных действий в отношении другого лица дважды и за проживание на содержании у проститутки.
В день посещений все с нетерпением ожидают увидеть и как следует рассмотреть новую маму Хазуки. Прибыла точно по расписанию. Снова в голубеньких джинсах на 'зипере' и маечке на два размера меньше. Конвоиры вывихнули глаза, пытаясь разобрать надпись у нее на майке, и снова начали потеть под фуражками.
- И-м-а-л-е[11],- заорал Хазука, вне себя от радости.
— Вот он наш мальчик, — сказала мама и притянула Хазуку к решётке.
— Йалла, поцелуй маму, где твоё воспитание, только месяц в тюрьме а уже разучился себя вести, — негодует папа.
Хазука, послушный ребёнок, протягивает губы к решётке. Мама, хорошая мама, тянется губами к решётке. — Запрещено! — кричит дневальный.
Но пока он ещё не успел пошевелиться, мама уже подарила Хазуке французский поцелуй с проворотами. Хазука чувствует, как кровь понеслась по венам.
- Йа Алла![12]. До чего же горячая женщина у твоего приятеля, — говорит жена косого Джино, которая как раз стояла сбоку.
- Это не женщина, это мама, — смеётся Джино, который тянет большой трояк, за соучастие в убийстве и запугивание свидетелей.
