Но не будем ударяться в софистику и схоластику, которых тоже нет.
Я проверяю, остро ли заточено перо и осторожно макаю его в чернильницу — единственное, что существует объективно и независимо ни от чего. Ибо чернильница — это сосуд, вмещающий в себя все Сущее, все Реальности, все Тексты и все Миры.
Вы не согласны? Там простые чернила?
Вы, как всегда ошибаетесь.
Вы уже стали хроническими ошибунами, и ошибаться стало вашей традицией, вошло в плоть и кровь на уровне мозжечка, спинного мозга и всех прочих безусловных рефлексов, вместе взятых.
Смотрите, я беру чистый пергамент, на котором ничего нет.
Осторожно кончиком пера достаю из чернильницы нить чернил, так туго свернутую, что вы видите сплошную каплю.
А теперь, закрепив кончик этой нити на пергаменте и неспешно двигая пером, я разматываю этот моток, располагая нить чернил причудливой вязью.
И появляется новый Мир.
Откуда он взялся, скажите мне?
Из пера? Но я также двигаю по пергаменту пером без капли, и никакой Мир не появляется.
У меня из головы, которой нет? Но уже описанный эксперимент показывает, что без капли Мир не возникает.
Значит, я нужен только чтобы придерживать перо, перо — чтобы разматывать нить, а пергамент, чтобы размещать на себе нить.
Вот и получается, что только чернильница — единственная реальность, содержащая в себе все Миры. А искусство Творца (или Автора, если угодно) заключается в том, чтобы вынуть из чернильницы нужную нить и не оборвать ее, пока она разматывается.
Вы не согласны? Ваше право.
Вы, как несуществующие, имеете полное несуществующее право на свое личное несуществующее мнение.
А я тяну нить дальше, причудливо озадачивая и ставя в тупик моих героев.
Если же мне что-то не нравится, я аккуратно счищаю написанное и одним движением пера изменяю Реальность.
Начну, пожалуй, новый свиток. Какой стиль бы выбрать?
Пожалуй, сегодня не буду создавать новую Реальность, а сделаю винегрет из имеющихся. Перемешаю несколько Реальностей, да поменяю акценты. То, что у них серьезно — сделаю несерьезным, а что несерьезно — еще несерьезнее. Так что лучше всего подойдет стиль «Пересмешник». Ну, так тому и быть. И не буду вводить новых сущностей, согласно старику Оккаму. Используем уже имеющихся в Реальности персонажей. Как говорится: «Аппарат менять не будем, но змеевик удлиним».
Итак, с чего бы начать новый свиток?
Может с ревущего океана?
Так ведь сыро, качает, и бульк по счету три.
Может с леса дремучего?
Так ведь дебри (а не дерби), чащоба непролазная и заблудиться недолго.
Может, со скалы?
Так ведь высоко, дует, и упасть можно.
Может, с землянки?
Так ведь низко, сыро, и чадно. Не от слова «чадо», а от слова «чад»
А может с замка?
И высоко, как скала.
И земля, как в землянке, хоть и окаменевшая.
Но не дует, не сыро и не качает.
Бульк, правда, наличествует, но это пока его не выпили. Зато без счета.
И, опять же, эстетично и где-то даже благородно. Этаким феодализмом попахивает.
Ладно. Пусть будет замок.
Итак, где-то в Нигде, врастая замшелым основанием в Ничто, высился замок…
Где-то в Нигде, врастая замшелым основанием в Ничто, высился замок.
Его мрачные солнечные бастионы возвышались над белесым Ничто, лижущим голодными языками массивное, вросшее в него основание замка, и стремящимся поглотить это Что-то и растворить в себе. Но как из Ничего не возникает Что-то, так и Что-то не пропадает в Ничто. И это не закон Природы, а Повеление Бога — Создателя этого замка, а заодно уж и всего Сущего к нему в придачу.
Стены замка были уже до середины увиты плющом, странным образом пустившим в Ничто свои корни и даже отыскивающим там Что-то.
На шпиле замковой башни медленно вращался флюгер в виде дракона. Поскольку в Нигде нет ни времени, ни ветра, то флюгеру приходилось самому вращать себя и каждые пять минут отбивать склянки, ударяя хвостом по несущимся низко над землей облакам, а каждый новый час отмечать столбом пламени, вырывающимся из его плоской пасти. Иногда склянки разбивались, и под хвостом накопилась уже изрядная кучка осколков.
Несущийся в безвременье ветер стыдливо огибал баши замка, опасаясь, ударившись в витражи стекол, привлечь к себе дребезгом рамы внимание Хозяина замка. Ведь в Нигде и в безвременье ветру просто неоткуда взяться, и ветер опасался, что Хозяин замка заметит это несоответствие гармонии сфер и прекратит его бег, загнав, например, в мельничное колесо для тонкого помола электричества или еще чего-нибудь, нужного в хозяйстве.
На стенах замка лениво разлеглись Драконы Времени. Конечно, гораздо интереснее сновать по Реке Времени, изредка, когда не видит Хозяин, запуская клыки в берега Реальности, но здесь в Нигде нет Реки. И они покорно разлеглись на стенах, дожидаясь, когда же наконец пробьет Замковый Колокол, означая Начало Времен, и соткавшееся из его звуков Солнце растопит Ничто, открыв манящие пучины Времени, куда, может быть, Хозяин разрешит нырнуть порезвиться. Пусть ненадолго. Пусть хотя бы на вечность- другую.
В большом зале горел камин, и его отблески на каменных плитках пола причудливо смешивались с разноцветными пятнами, которые лучи еще не родившегося Солнца отбрасывали на пол, проходя сквозь цветные витражи, украшавшие окна.
Солнце не смущало то, что еще не пришло Начало Времен, и оно еще не возникло. Да и кого будут смущать такие мелочи там, где нет времени и ничего не может наступить или закончиться. Гораздо важнее было не отвлекать своим отсутствием Хозяина, сидящего в массивном резном кресле темного дерева и задумчиво глядящего на огонь поленьев, которые, весело потрескивая, никак не могли сгореть и рассыпаться угольками, или хотя бы подернуться пеплом. А то, не дай Бог он, заметив такое несоответствие, дернет веревку Замкового Колокола, и тогда хочешь — не хочешь, а придется соткаться из звуков его, и потом до конца Времен мотаться как заведенному по одному и тому же уже заранее осточертевшему тракту, проложенному божьим попущением.
Утром вылазь вверх из-за края.
Потом, пыхтя от натуги, тащись к зениту.
Потом вниз под горочку к краю земли, так, что штаны дымятся.
Потом ныряй в Мировой океан, уворачивайся от этой наглой черепахи, так и норовящей схватить беззубой пастью или наступить, а то и наподдать ластом.
А потом задним проходом дьявола обдирая бока тащись под землей обратно в восходному краю. Да еще не опоздай к третьему воплю петуха.
Тоже надзиратель нашелся. За курами бы лучше смотрел. А то пока орешь, куры твои так и норовят шмыгнуть то к быку в загон, то к хряку в хлев, а то к козлу какому под бочок. Дескать, поклевать.
Знаем мы, чего они там клюют.
