Замечателен также резной из дерева складень в 15 створок с полным деисусным чином, с иконой „Знамение', с праздниками и пророками (из Спасского монастыря). Утонченность и подчеркнутое изящество фигур, искусно, со всеми подробностями вырезанных из дерева, живо напоминает иконописные произведения XV – начала XVI в. Но если общий налет стилизации в работах знаменитого Дионисия не ослаблял совершенство его творений, то в работе менее талантливого мастера и при том резчика она привела к манерности и утрате реалистической передачи изображаемого. При общей стандартности в выражениях лиц персонажей в этом складне еще не угасшее стремление к индивидуализации типов передано лишь особенностями прически, а также разными пропорциями голов, которые в одних случаях (у Марии, архангелов, св. Петра, св. Николая и др.) утрированно маленькие, а в других – резко большие. Сцены праздников интересны живой, достаточно правдивой группировкой фигур, почти лишенных нарочитости.
Складень безусловно выполнен местным, по-своему талантливым мастером и может быть датирован концом XV в.
Вероятно, к XV в. относится и еще одна небольшая икона с изображением святых Бориса и Глеба в рамке, украшенной серебряной сканью с овальным завершением. Искусно выполненная скань и определенный элемент декоративности в пластической трактовке самой иконки, выражающийся в нарочито параллельных складках одежд и т. п., привлекают внимание к этому миниатюрному произведению искусства. Сходство ее с упомянутой выше аналогичной иконой XIV в. из музея в Загорске говорит в пользу ранних дат XV в.
Недавняя находка в Ташкенте – икона „Параскева Пятница'- открывает новую, ранее совершенно неизвестную область рязанского древнего искусства – живопись. Икона, по-видимому, была даром князя Федора Ольговича в только что отстроенный Успенский собор и может быть датирована 1420-ми гг., когда собор был закончен.
Этот подлинный шедевр художников Переяславля Рязанского свидетельствует о том, что в XIV-XV вв. существовала особая, рязанская школа древнерусской живописи с характерными, только ей присущими чертами и особенностями, воспринявшая вместе с тем прямое влияние и традиции рязанского искусства домонгольского времени.
В иконе „Параскева Пятница' восхищает прежде всего удивительная чистота и звучность красок, живо напоминающая домонгольские рязанские эмали. В ней нет ни одной землистой краски, глухого тона, которые нередко использовались в живописи других школ тех веков. Если не считать охристого тона лица и рук Параскевы, вся красочная гамма иконы состоит лишь из трех цветов: белого, широко использованного в фоне и шелковой отделке верхней части мафория, сверкающего голубого – в тунике с рукавами до кистей и ярко-алого, чистого, „пылающего' оттенка – в мафории. Подобной чистоты тонов, ясности и ограниченности красочной палитры, пожалуй, нет ни в одном из других произведений русской живописи XIV-XV вв. Несмотря на сравнительно большое поле, отданное белому цвету, в иконе совершенно не чувствуется „белесости', которая иногда встречается в иконах северных школ, правда, уже XVI столетия.
Золотисто-охристый цвет лица и рук Параскевы, оттененный слабым румянцем на щеках, алыми губами и едва заметной голубой подводкой глаз, видимо, прекрасно сочетался прежде с общим колоритом иконы и усиливал ее строгое величие. Со временем он отчасти потускнел, но и в такой своей тональности создает эффектный контраст звучанию основных тонов живописи.
Детали отделки ограничены, но очень „звучны'. Это обшивка серебром и жемчугом ворота и рукавов туники, „сверкающий' каменьями и жемчугом крест с золотой сканью в правой руке святой, наконец, теперь уже почти утраченный золотой узор нимба.
Строгая симметричность фигуры Параскевы с поднятыми к груди руками и раскрытым посередине мафорием, одноплановость композиции, отсутствие всего лишнего, классическая ограниченность красочной гаммы – все это придает иконе удивительную строгость и величие. Впечатление усиливается суровым выражением лица Параскевы, при всей нежности его овала, и проникающим взглядом глаз, в котором сквозит и скорбь о прошлых „разорениях' и готовность бороться за будущее истерзанного войнами края.
В литературе XV в. в Рязанском княжестве был отмечен созданием замечательной по красоте и утонченности образов „Повести о 'князе Петре и девице Февронии'. Сюжет ее построен на событиях, происходящих в Муроме. Широкая распространенность этой повести в устных версиях в окрестностях Солотчинского монастыря близ Переяславля-Рязанского и другие данные позволяют считать, что она возникла в этих местах.
XVI век ознаменовал начало нового этапа в жизни Переяславля Рязанского. Уже с 1503 г. по завещанию князя Федора треть земель и городов княжества перешла к Москве, и московский великий князь стал именоваться князем рязанским. В 1520 г. последний рязанский князь Иван Иванович был заточен в Москве в тюрьму.
Рязанское княжество было уничтожено. Кремль Переяславля опустел; большинство именитых бояр переехало в новую столицу. Непокорные были переселены в другие города Московского княжества. Упало и торговое значение Переяславля.
Дальнейшая жизнь города и строительство в нем были отчасти поддержаны перенесением в кремль резиденции рязанского епископа, которая раньше была во Владычной слободе, возле Борисоглебского собора. На месте великокняжеского двора епископ начал строить палаты каменные и церковь Иоанна Предтечи. Но постройки эти пострадали во время пожара 1647 г. и затем были разобраны, хотя и не полностью. Фундаменты и остатки стен подклета церкви частично сохранились и сейчас входят в зданиё Краеведческого музея. Епископ Митрофан в конце XVI в., шк уже говорилось выше, провел восстановительные работы на об| ветшавшем здании Успенского собора, вероятно, пострадавшей во время пожара города в конце XV в.
В бывшей Владычной слободе, к западу от Борисо-Глебского собора, по распоряжению Ивана Грозного была построена Николо-Высоковская каменная церковь или „Никола-Долгошея' (1566).
Это был первый в Переяславле шатровый храм. Он напоминал другие шатровые церкви, сооруженные по указу Ивана Грозного в честь взятия Казани, в частности, собор Брусенского монастыря в соседней Коломне, но шатер ее был более вытянут вверх. В XIX в. она была разобрана.
Лучше сохранились произведения живописи, мелкой пластики и ювелирные изделия XVI в. В Художественном музее города хранится интересная резная раскрашенная икона с изображением архангела Михаила из церкви села Путятино Рязанской области (илл. 23). Рельеф этой иконы одноплановый, плоский, с округленными краями и особого интереса не представляет. Зато ее живопись заслуживает всяческого внимания.
