Садок судей

Ушел садовник раскаленный,
Пастух угнал стада цветов,
И сад ветрил опустошенный
К ночной бездонности готов.
Унесены златые соты,
Их мед не оросит поля.
Сокрытых роз в ночные гроты
Не вынет мед пчела — земля.

«Понятна странная смущенность…»

Op. 8.

Понятна странная смущенность
И к нервным зовам глухота: —
Мой дух приемлет ущербленность,
Его кривится полнота.
И с каждым днем от полнолунья
Его надежд тускнеет луч…
Ах! мудрость, строгая шалунья,
Вручит не мне эдемский ключ!
Ее усердные призоры
Гасят бесплодные огни
И другу вшедшему на горы,
Кричу я: «спину ты согни!»
И вот на бледном небоскате
Он выгнул желтый силуэт;
По нем тоскою как по брате:
Чужим ведь светом он согрет.
И здесь отторгнутый взираю
На голубые дня врата…
И се — неведомому раю
Души отдалась нагота.

«Приветы ветреной весны…»

Op. 9.

Приветы ветреной весны,
В тюрьме удушных летних дней,
Завяли; и места лесны
И степь и облака над ней
Стареют в солнечных лучах.
И, как привычная жена,
Земля, с покорством дни влача,
— Усталостью окружена
Немеют в небе тополя,
Кристально реют коромысла
И небо, череп оголя,
Дарует огненные числа.
Во всем повторенная внешность
Кует столетьям удила, —
Вотще весне прошедшей нежность
Надежду смены родила.

«По бороздам лучей скользящих…»

Op. 10.

По бороздам лучей скользящих
Ложится отблеск огневой.
Диск солнца, горизонт дымящий,
Одел оранжевой фатой.
Повсюду побежали тени: —
От бурьянов, могил, копиц,
И, провожая час вечерний,
Отчетлив голос чутких птиц.
Завяли пыльные побеги
Ветров торивших колеи.
Им проезжавшие телеги
Давали тело — вид змеи.
Теперь бессильные поникли
На зелень придорожных трав:
(И мы ведь к отдыху привыкли.
За день от суеты устав).
Зацвелый запад рассыпает,
Красы, как лепестки цветок,
И алым отсветом смягчает
Звездами блещущий восток.
Степи притихнувшей пустыня
В час на вечерний — сфинкса лик,
Чей тихо шепчущий язык
Пронзает сталью звездных пик.