Полный улёт
Последующие трое суток прошли у нас в активных действиях. Консул выяснил, что улетать в Джибути, в Йемен, в Египет или в другие места (куда у нас были визы) нам ни под каким соусом не разрешат: эфиопские чиновники обещали отнести наши паспорта в Иммиграционный отдел аэропорта, где они (паспорта) нас будут дожидаться строго до вечера пятницы. Паспорта нам вернут только тогда, когда мы предъявим авиабилеты до Москвы. Плюс надо заплатить некоторую сумму за получение выездной визы — разрешения на вылет из страны. Если до вечера пятницы мы в аэропорту не появимся, мы будем объявлены государственными преступниками и будем (по закону) подлежать вовзращению в тюрьму и наземной депортации туда, откуда мы прибыли в Эфиопию, т. е. на суданскую границу в Гуллабад.
Помимо этого, вскрылась ещё одна проблема: Илья, так бодро себя чувствовавший в тюрьме, подцепил какую-то амёбу (а скорее, уже бывшая амёба в нём размножилась), он утратил оптимизм и не только самоходные, но и самостоячие свойства. Анализ, произведённый в Русском госпитале Красного креста, подтвердил наличие амёб.
В связи с этим у нас было три варианта действий:
1) Попросить наших родителей и друзей в России и других местах одолжить нам деньги (через систему «Western Union»), купить билет на самолёты и вернуться домой. На этом наше путешествие в Африку заканчивается, и мы оказываемся в Москве и в долгах.
2) Сказаться безденежными и отказаться от улёта, вернуться в тюрьму, а затем под конвоем (когда он образуется) проследовать в Гуллабад. Суданцы, разумеется, нас не впустят (виза-то суданская у нас давно просрочилась), и мы остаёмся жить между двух пограничных деревень — между Метемой и Гуллабадом. Жить там нам, конечно, не захочется, и нам придётся нелегально ночью переходить суданскую границу, быть там пойманными, посаженными в тюрьму, депортированными в Хартум, где перед нами опять встанет дилемма — самодепортироваться в Москву самолётом или продолжать депортацию по земле. При этом улёт из Хартума будет затруднён, так как денег у нас не будет, и переслать их в Судан невозможно (система «Western Union» и кредитные карточки в Судане пока не работают). Нам, наверное, придётся возвращаться под конвоем в Вади-Халфу, откуда мы будем депортированны в Египет. Таким образом мы легально (виза Египта у нас многократная и полугодовая) окажемся в Египте и там, если останемся живы- здоровы после многочисленных тюрем, продолжим путешествие по своему усмотрению.
3) Наконец, можно было бы подставить консула, забить на паспорта, оставить все иммиграционные службы «с носом» и отправиться в беспаспортное путешествие по Эфиопии, а когда надоест — перейти границу в какую-нибудь Кению и там сдаться властям, — дальнейшее возможное развитие событий см.п.1,2,3… Однако, амёба, которой овладел один из нас, сильно уменьшила бы удовольствие от такого путешествия.
(Три года назад тем заболевшим автостопщикам, кто улетал из Аддис-Абебы с помощью посольства РФ, сильно повезло: тогда работало ещё агенство «Аэрофлота», и с его помощью посольство могло и сделало «уполовинивание» цены билета — наши друзья улетали из Эфиопии в Россию всего за $400 с носа. Сейчас представительства «Аэрофлота» в Адддис-Абебе уже не существует, и улёт стоит значительно дороже.)
Нелегко было выбирать из таких пунктов. Пришлось выбрать, как наименее неприятный, пункт 1. Но и в реализации этого пункта оказались различные трудности. Самых дешёвых билетов на Москву (за $580) не было на две недели вперёд,[10] были только дорогие за $1100, да и те на ближайшие дни были все раскуплены. Всё-таки с помощью консула удалось забронировать билеты (по $824), а Руслан Кокорин из Дублина и мои родители прислали нам нужную сумму денег — всего более 14.000 быр (деньги приходят в бырах по официальному заниженному курсу), которые я и получил в четверг утром по второму (недействительному) загранпаспорту.
В четверг же мы поехали с консулом в иммиграционный офис и оформили выездную визу.[11] Паспорта нам на руки так и не дали, пообещав, что они будут ждать нас в пятницу вечером — ко времени нашего улёта — в аэропорту.
Пятница вся прошла в ожидании и беспокойстве — ведь если паспорта по какой-то причине в аэропорту не окажутся, возмущаться будет некуда — главный Иммиграционный департамент будет закрыт до понедельника, и мы окажемся без денег, билетов и паспортов. Консул обещал заехать за нами на Пьязу на машине вечером, в 19.00, и проследить за нашей отправкой.
К семи часам вечера во всей Аддис-Абебе выключили свет. Тёмный город освещали лишь фары проезжающих машин. Эфиопия прощалась с нами темнотою, и не было ни одного освещённого здания во всём городе — кроме международного аэропорта и, наверное, посольств. Консульская машина появилась вовремя, и мы, подхватив свои рюкзаки, понеслись через темноту аддис-абебских улиц куда-то туда, в далёкую и сияющую Москву…
Паспорта наши оказались на месте. Всего 11 часов, с пересадкой во Франкфурте, — и мы с Ильёй вышли из здания аэропорта «Шереметьево» на холодную, засыпанную снегом поверхность российской (а точнее, московской) земли. Путешествие в Африку закончилось.
Илья отправился к своим родителям в Можайск, а я — к своим. Казалось, что мы находимся в какой- то ирреальности. Но потихоньку окружающая действительность стала проявляться, становиться чётче, а Африка — удаляться и превращаться в воспоминание, в продолжительный и удивительный сон.
Судьба остальных
А вот какова была судьба остальных покорителей Африки.
Нотка, расставшись с нами, направилась в Южный Судан. Поскольку дорог туда нет, она занялась гидростопом. От города Кости на юг по Нилу ходят медленные, набитые грузом и людьми пароходы. Нотка села на один из них; через несколько дней он сломался, и она пересела на другой (за день проплывали всего 50-100 км), и наконец достигла города Малакаль. Но увидеть город сей она смогла только из окон полицейской машины: её арестовали как проникшую без регистрации на территорию, находящуюся на военном положении. Несколько дней её держали в тюрьме в Малакале, затем вернули в Хартум на самолёте в сопровождении конвоира (за штурвалом, как обычно, были русские пилоты) и пересадили в хартумскую тюрьму. Несколько дней ничего не происходило (обычная суданская медлительность), и тогда Нотка объявила голодовку. В тот же день её бесплатно зарегистрировали и отпустили. Вторично на Юг она не поехала — вернулась через Вади-Халфу в Египет, откуда вскоре после нас и прилетела в Москву за $100.
Книжник, желая сэкономить на сирийской визе, поехал из Египта и Иордании в объезд Сирии, через Багдад. В Багдаде никто в заложники его не взял, но фотоаппарат украли. Через иракский и турецкий Курдистаны он выехал в Нахичевань, а оттуда — в Баку. В Москве он оказался раньше нас.
Двое иных покорителей Африки, Сергей Лекай и Ольга Смирнова, решили штурмовать Сомали с другой, йеменской стороны (узнав о наших трудностях с эфиопской). Они выехали в Иран; два месяца провели в Иране, пытаясь уплыть оттуда в Оман, и наконец туда улетели, так как уплыву препятствовали иранские портовые власти. Из Омана мудрецы перебрались в Йемен, где стали разыскивать посольство Сомалилэнда, но не нашли (арабы и другие соседи попадают в Сомали безо всяких виз). Наконец обнаружилась рыбацкая лодка, хозяин которой взялся отвезти мудрецов в Сомалилэндский порт Берберу. Прибывших в порт иностранцев в Сомалилэнд не пустили и отправили на той же лодке обратно, причём рыбак по дороге в Йемен ещё неделю ловил в море рыбу, и после 10-дневного отсутствия С.Лекай и О.Смирнова вернулись на йеменскую землю. Хорошо, что йеменские портовые власти аннулировали им выездной штамп и продлили на две недели уже кончившуюся йеменскую визу. Тогда С.Лекай и О.Смирнова перебрались в Джибути, пытаясь оттуда попасть в Сомалилэнд, но и это было безрезультатно. Тогда они поехали в Эритрею, потом опять в Джибути, затем в Эфиопию, Уганду и Конго-Заир. В Заире им пришлось пройти более 500 км пешком от угандийской границы почти до города Кисангани — машины там не везде.
