подумает, что речь идет о каком-нибудь свихнувшемся типе.
Он выдержал паузу.
— Так оно и произошло. А убийца в порядке дополнительной страховки и дабы упрочить эту версию о ком-то, у кого поехала крыша, совершает ещё и третье преступление, на этот раз прямо на улице, в отношении первого подвернувшегося под руку пьянчужки. Следователь, прокурор, полиция — все попались на этот крючок.
— Но не вы?
— Я был не единственный, кто в это не поверил. Случается, что общественное мнение ошибается. Но нередко бывает и так, что у него прорезается некая интуиция, как у женщин и детей.
— Вы хотите сказать, что оно сразу же нацелилось на моего сына?
— Оно указало на этот дом.
Комиссар встал и, не настаивая больше на своем тезисе, подошел к изящной мебели в стиле Людовика XIII, служившей письменным столом, на котором на бюваре лежала стопка бумаги для писем. Он вытащил оттуда листок, а затем вынул из кармана другой.
— Арсен написал, — небрежно обронил он.
— Мой дворецкий?
Верну живо подскочил, и Мегрэ отметил, что несмотря на тучность, тот был довольно подвижен и ловко, как это зачастую характерно для некоторых крупных мужчин.
— Он жаждет, чтобы его допросили. Но не осмеливается инициативно явиться в полицию или Дворец правосудия.
— Арсен ничего не знает.
— Возможно, но окна его комнаты выходят на улицу.
— Вы с ним уже говорили?
— Еще нет. Задумываюсь, а не разозлился ли он на вас за то, что вы не платите ему жалование и, более того, занимаете у него деньги.
— Вам и об этом известно?
— А вы сами, месье Верну, ничего не хотите мне заявить?
— А с чего бы это мне приспичило вам о чем-то рассказывать? Мой сын…
— Не будем о нем говорить. Полагаю, вы никогда не были счастливы в вашей жизни?
Юбер Верну молчал, уставившись на темноватые цветные узоры ковра.
— Пока имелось состояние, вам хватало простого удовлетворенного честолюбия и тщеславия. В конце концов именно вы были местным тузом-богачом.
— Это вопросы сугубо личного свойства, и мне неприятно затрагивать их.
— Вы много денег потеряли в эти последние годы?
Мегрэ при этом перешел в беседе на более легкий тон, как если бы то, что он сейчас излагал, не имело значения.
— Вопреки тому, что вы думаете, расследование не закончено и остается открытым. До сего времени оно по не касающимся меня причинам не велось согласно надлежащим правилам. Но невозможно будет долго противиться опросу вашей прислуги. Непременно захотят также сунуть нос в ваши дела, взглянуть на банковские счета. И тогда выяснится то, о чем все подозревают, а именно, что в течение уже ряда лет вы безуспешно боретесь за выживание, стремясь спасти остатки вашего состояния. Что за внешним блестящим фасадом сейчас зияет пустота, и за ним всего лишь прячется человек, которого с тех пор, как он оказался неспособным добывать деньги, нещадно третирует даже его собственная семья.
Юбер Верну приоткрыл рот. Но Мегрэ не дал ему вымолвить ни слова.
— Заодно призовут на помощь и психиатров.
Комиссар заметил, как при этих словах его собеседник резко вскинул голову.
— Не знаю, каким будет их заключение. Я нахожусь здесь в качестве неофициального лица и сегодня вечером отбываю в Париж, так что за расследование будет нести ответственность мой друг Шабо.
Я только что сказал вам, что первое преступление не обязательно дело рук душевнобольного. Добавил также, что два других были совершены с вполне определенной целью, явились воплощением довольно дьявольского замысла.
Не удивился бы, если психиатры расценили его как признак безумия, его определенной разновидности, встречающейся гораздо чаще, чем думают, и которую они определяют как паранойю.
Вы читали книги на эту тему, по-видимому, собранные вашим сыном в его кабинете?
— Мне случалось их просматривать.
— Вам следовало бы их перечитать.
— Вы что, утверждаете, что я…
— Я ни на что не претендую. Вчера я видел, как вы играете в карты. Был свидетелем вашего выигрыша. По-видимому, вы убеждены, что и в этой партии вам удастся таким же образом одержать верх.
— Никакой такой партии я не разыгрываю.
Но протестовал он вяло, в глубине души Юбер Верну был польщен тем, что Мегрэ уделяет ему столько времени и косвенным образом отдает должное его ловкости и мастерству.
— Хочу вас предостеречь от одной ошибки, которую не вздумайте совершить. Иначе, наоборот, все усугубится — случись вдруг новая резня или хотя бы ещё одно преступление. Вы понимаете, о чем я говорю? Как подчеркивал ваш сын, у безумия есть свои правила, своя логика.
И опять Верну попытался что-то вякнуть, но вновь комиссар не дал ему произнести ни слова.
— Я кончил. В девять тридцать должен уезжать, посему перед ужином надо собрать чемодан.
Его собеседник, сбитый с толку, разочарованный, смотрел на него, ничего более не соображая, попытался жестом остановить его, но комиссар решительно направился к двери.
— Дорогу найду сам.
Однако понадобилось некоторое время, чтобы он опять вышел к кухне, откуда выскочил Арсен с застывшим во взгляде вопросом.
Мегрэ молча прошел мимо, по центрального коридору добрался до выхода, сам открыл дверь, которую подоспевший дворецкий прикрыл за ним.
На тротуаре напротив дома стояли всего трое-четверо из наиболее упорных и любопытных горожан. Интересно, продолжит ли комитет бдительности свое патрулирование сегодня вечером?
Он чуть было не направил свои стопы к Дворцу правосудия, где, вероятно, все ещё продолжалось заседание руководителей органов правопорядка, но решил все же сделать так, как он заявил об этом Юберу Верну и пошел укладывать багаж. После чего вышел на улицу и, захотев выпить пива, уселся на террасе кафе «У почты».
Все посетители уставились на него. Тихо о чем-то переговаривались. Некоторые даже перешли на шепот.
Он выпил два больших бокала, не спеша, смакуя, словно находился где-то на Больших Бульварах, а родители останавливались, чтобы показать на него своим детям.
Мегрэ видел, как прошел Шалю в сопровождении какого-то типа с основательным брюшком; преподаватель о чем-то рассказывал своему спутнику, усиленно при этом жестикулируя. Он не заметил комиссара и вскоре оба прохожих скрылись за углом.
Почти совсем уже стемнело, а терраса опустела, когда он, тяжело поднявшись, двинулся к дому Шабо. Тот открыл, окинув его обеспокоенным взглядом.
— А я-то уже начал беспокоиться, куда ты подевался.
— Сидел в кафе.
Мегрэ повесил шляпу на вешалку, заметил, что в столовой накрыт стол; однако ужин, как оказалось, ещё не был готов, и его друг пригласил комиссара пройти в кабинет.
Последовало довольно продолжительное молчание, наконец Шабо, не глядя на Мегрэ, произнес:
— Расследование будет продолжено.
Казалось, он хотел сказать этим:
«Ты выиграл. Видишь, не такие уж мы и трусы!»
Мегрэ не улыбнулся, но легонько одобряюще двинул рукой.
