Гейдар Алиев

неполной средней и средней школы».

Документ написан на двух языках — азербайджанском и русском и бережно хранится сейчас в Нахичеванском музее Гейдара Алиева.

Рядышком на стенде коллективный снимок: студенты и преподаватели. Сначала, конечно, профили Ленина-Сталина, а потом, в традиционных овалах, педагоги. Иманов, Гусейнов, Земанов, Аббасов, Исрафилов, Бекташи, Искендер (погиб в Великую Отечественную), Ахундов, Григорьев, Мкртычян, Газиев… Даже по фамилиям под тусклыми снимками видно, что учили ребят люди разных национальностей, а больше всего среди них было, понятно, азербайджанцев.

Заканчивались тридцатые годы, славные и горькие. Ударные стройки и ночные «воронки»… Исчезли с газетных страниц строки Гусейна Джавида. Целые полосы занимали теперь отчеты с исступленных митингов: «Трудящиеся Баку единодушно приветствуют приговор Военной коллегии Верховного суда СССР над фашистской бандой троцкистских ублюдков. Над головами демонстранты несут тысячи портретов товарища Сталина и его ближайших соратников, знамена, транспаранты. Отвратительные рожи бандита Троцкого и осужденных глядят с карикатур, где подлые псы изображены со своими фашистскими хозяевами» (газета «Молодой рабочий», орган ЦК и Бакинского горкома ЛКСМ Азербайджана. 1937, 2 февраля). Самед Вургун написал первые главы «Комсомольской поэмы», представил привлекательный образ Герай-бека, хотя это и был по идеологическим меркам представитель «враждебного класса». Только через годы придут к читателям романы «Мы» Замятина, «Котлован» и «Чевенгур» Платонова. Естественно, наш герой еще не мог осознавать всех тонкостей тотального нивелирования мысли. Но юный Гейдар Алиев не мог не знать о кампании, направленной против национального музыкального инструмента — тара (в России пытались даже ополчиться против скрипки); он читал стихи вдохновенного Мушфика «Звени, тар!». Черный тридцать седьмой оборвал и эти струны.

Спустя десятилетия Гейдар Алиев, первый секретарь ЦК КП Азербайджана, защитит Бахтияра Вагабзаде и его поэму «Гюлистан», в которой, вопреки запретам, говорилось о расчленении Азербайджана.

В те же годы Халил Рза написал «крамольные» строки:

Не желаю свободы за граммом грамм,
Хочу разорвать оковы, связавшие по рукам и ногам!

Когда Азербайджан стал независимой республикой, Президент Гейдар Алиев вручил одну из самых высоких премий страны Бахтияру Вагабзаде, Халилу Рзе Улутюрку, Мамеду Аразу, поэту пронзительно — искреннего таланта.

Но пока идут тридцатые годы. Гейдар Алиев окончил с отличием педагогическое училище, получил похвальную грамоту и аттестацию школьного учителя. Однако в школе поработать ему не довелось…

Довлата Мамедова призвали в армию. В школу-восьмилетку села Бананияр Джульфинского района он вернулся после демобилизации, позвякивая боевыми наградами. В этой школе начал учительствовать младший брат Гейдара Алиева, Джалал.

А у Гейдара был свой фронт. О нем до поры до времени полагалось помалкивать.

Глава II ЗДЕСЬ ТОЖЕ ФРОНТ

22 июня 1941 года, Нахичевань

Популярную до Великой Отечественной войны песню про дальневосточную границу, над которой тучи ходят хмуро, пограничники Нахичеванского отряда напевали на свой лад:

Над Араксом тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят…

Про тучи в солнечном краю, конечно, говорилось в переносном смысле. Потому что каждый день, каждую ночь на тысячекилометровой реке, а большая ее часть была пограничной, ждали сигнала тревоги. Прорывались с сопредельной стороны банды и грабили крестьян, угоняли стада. Шли на свой промысел контрабандисты. Иранская^{1} (тогда писали: персидская) и турецкая погранохрана обстреливала советские наряды. «27 июля 1931 г. в 10 ч. 30 мин. в районе заставы Карагулук Нахичеванского погранотряда, — докладывал в Наркомат иностранных дел Союза ССР заместитель начальника Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ Бобрышев, — персидский аэроплан нарушил границу и перелетел на нашу территорию. Пролетая над нашей территорией, аэроплан взял направление на юго-восток (вдоль границы) и на участке заставы Базбаши возвратился обратно в Персию». Задолго до нападения фашистской Германии на СССР в Тегеране издали карту «Новое административно- территориальное деление государства Иран». «Границы Ирана, — говорилось в примечании к карте, изданной по решению меджлиса, — за исключением границы с Турцией, не являются официальными». Соседи фактически претендовали на Советский — в их лексике — Кавказский Азербайджан, на столицу республики Баку, которая даже в официальной переписке в Иране значилась под древним персидским названием Бад Кубе. Сам Иран гитлеровцы планомерно превращали в антисоветский плацдарм. «Германский легион» становился своеобразным соединением вермахта на территории этой страны, — отмечается в «Истории Второй мировой войны». — В пограничных с СССР северных районах Ирана гитлеровцы устраивали склады оружия и взрывчатки; формировались диверсионные и террористические группы для переброски в Советский Союз, прежде всего в районы бакинских нефтепромыслов и Туркменистана».

Словом, на южной границе, как и на западной, пахло порохом.

В Нахичевани первыми из гражданских о войне узнали железнодорожники. Их перевели на военное положение и сказали, что теперь они приравнены к солдатам. Так понял Алирза Алиев слова парторга депо, который, путая русские и азербайджанские слова, прокричал на митинге, что здесь тоже фронт и проходит он по Араксу, пограничной реке. Парторг, недавний кочегар паровоза, был недалек от истины. Он бросал слова, яростные и зажигающие, как уголь в топку своей горячей машины.

— Помните, товарищи, с той стороны Аракса готовят свой поход навстречу гитлеровской армии, точат зубы на наши нефтяные промыслы.

Тем летом, как и раньше, по всей Нахичеванской республике открылись пионерские лагеря. Их