экзамен. Сложность была в том, что Мустафа был наполовину грузином, наполовину — азербайджанцем, и отвечать приходилось с осторожностью.
— …А с Карабахом что? Если неправильно ответишь — высажу!
— Ну, захватили армяне Карабах, а из Азербайджана теперь проехать туда нельзя.
— Проехать-то можно. А хорошо или плохо, что они людей со своей родины выгнали?
— Плохо, — отвечал я.
— Так. А в Тбилиси какой дорогой?
— Через Алагир: через Владикавказ, говорят, опасно.
— Не бойся! Кто говорит? Владикавказ? Это кто ельцинские-черномырдинские миллиарды возит, тот пусть и боится… А в Абхазии сейчас что?
…Так и задавал он мне различные вопросы, а потом я ему. Но как мы летели! Даже сбили бампером неторопливую птицу, которая не успела вовремя подлететь высоко. (Раздался громкий стук; «конец птичке,» — заметил Мустафа, разгоняясь ещё быстрее.) Товарищи птицы! Будьте осторожны! Не перелетайте дорогу перед близко идущим транспортом!
Остановка. Мустафа покупает яблоки у мужика на бензоколонке.
— Почём яблоки?
— Три тысячи миска.
— Давай за две.
— Давай за три. Почём машину брал?
— Тоже три. Миска яблок три и машина тоже три.
— Только в нулях разница, — улыбается догадливый мужик.
— Не в нулях! В цвете разница! Давай миску!
Взяли яблоки, помчались дальше. Периодически нас останавливали гаишники.
— Мустафа, ну, Мустафа, куда летишь? — спрашивал очередной гаишник. — Не видишь знаки: двадцать километров в час, обгон запрещён…
— Домой тороплюсь, новую машину купил, — оправдывался Мустафа.
— А почём брал? — интересовался гаишник.
— Три.
Удовлетворив любопытство гаишника, ехали дальше. Но на каждом очередном посту повторялось то же самое. Некоторые гаишники не узнавали Мустафу и штрафовали его на 240 тыс. руб.
Километров за сто до Ставрополя Мустафа предупредил меня:
— Следующий штраф ты будешь платить — у меня деньги кончились.
— Это ещё смотря сколько, — отмазывался я, — у меня тоже денег немного.
— Ну, сам видишь сколько.
В родной Ставрополь Мустафа влетел на скорости 140. Тут же — гаишник.
«Ну вот,» — подумал я, пока Мустафа выходил из машины.
— Куда летишь, Мустафа? — спросил гаишник, а я успокоился. Штраф не потребовался.
Вот мы и в Ставрополе.
— Ну что, пойдёшь ко мне или дальше поедешь? — спросил Мустафа. –
Только предупреждаю, если ко мне, то это надолго!
— Нет, спасибо, я поеду дальше, — отвечал я.
Так, в Ставрополе, мы и расстались: я направился на выезд из города (в сторону Невинномысска), а Мустафа на своём новеньком «Форде», с разбитой фарой, остатками птицы на бампере и растресканным лобовым стеклом, помчался к себе домой.
Указатель на трассе в Ставрополье:
АКЦИОНЕРНОЕ ОБЩЕСТВО ИМЕНИ С.М.КИРОВА — бывший колхоз имени Кирова, наверное.
До Невинномысска меня подвезли армяне — с большим складным диваном на крыше старых «Жигулей». Их было трое — немолодой уже отец, жена и сын-подросток. В машине темно, на трассе тоже. Я сижу на заднем сиденье. Из моего рюкзака в темноте торчат стойки от палатки.
— Чего это? — испугано спрашивает отец семейства, поворачиваясь ко мне.
— Стойки — палатку ставить, — отвечаю я.
— А я думал — автомата, граната… Куда едешь?
— В Грузию, в Тбилиси.
— О, будешь в Грузии, передай грузинам, чтобы они армян не обижали. Хорошо?
На бензоколонке отец долго торговался и спорил из-за бензина: то ли его не долили, то ли сдачу не додали. Наконец, поехали дальше и через полчаса достигли большой развилки.
Дальше армяне сворачивали на Армавир, а я сошёл с трассы и заночевал вблизи — в каком-то недостроенном здании.
После Невинномысска пространные равнины и степи потихоньку перешли
в предгорья Кавказа. Утром вокруг стоял туман, и не было видно — горы это или облака. Трасса проходит по окраине города Минеральные Воды. Здесь я отправил телеграмму домой. Ещё несколько машин — и я в солнечном Пятигорске.
Курортный город Пятигорск утопает в зелени и арбузах, продающихся на каждом перекрёстке. В этом городе уже около ста лет ходят трамваи, отсюда больше полутора столетий назад стартовала первая российская экспедиция на вершину Эльбруса. Здесь находилась в начале века (и вновь находится ныне) штаб-квартира Российского горного общества.
В Пятигорске я уже бывал и поэтому на сей раз достопримечательностей его не смотрел, но зато купил арбуз и съел его, после чего заметно отяжелел (на 3 килограмма) и с трудом поднялся на гору в конце города, где находился выездной пост ГАИ.
За выездным постом ГАИ меня подобрали два кабардинца — Ахьет и Альберт. На старых «Жигулях» они везли две металлические шестиметровые трубы. (Трубы были привязаны к крыше машины, и машина имела длинные раскачивающиеся «рога».) Ехали они в село Малка.
— О, из самой Москвы? Пешком?
— Автостопом, на попутных машинах.
— И как сейчас в Москве? зарплату платят?
— Вообще платят, но в Москве всё очень дорого, — как обычно,
отвечал я.
— А у меня зарплата — девяносто тысяч, в колхозе, — сообщил разговорчивый Альберт. — Для москвичей, наверное, смешно, — но мы и её уже несколько лет не видали. Один раз, говорят, давали, да я и не пошёл. Девяносто тысяч — не деньги!
— А как же вы живёте, если зарплату не получаете?
— Да как. Я, например, обходчиком поля работаю. Кукурузу сторожу. Чего-нибудь уворую, чего-нибудь и так перепадёт. Так все и живут. А без колхоза — как чего достать?
Через некоторое время подъехали к Малке.
— Было бы время, поехали бы с тобой, честное слово! А сейчас давай к нам заедем, накормим тебя. Здесь недалеко. А потом на трассу вывезем обратно.
Я согласился, и мы свернули направо.
Село Малка — длинное, километров пять, кабардинское село. Двухэтажные каменные дома, примыкающие друг к другу глухие заборы с массивными железными воротами. Как в Нальчике, так и в других кабардинских селениях вы увидите эти мощные, до четырёх метров высоты, ворота и заборы. Впрочем, люди вполне гостеприимны.
Детей в семьях много. Младший сын остаётся жить с родителями, а прочие строят себе новые дома. Ахьет (водитель), к которому мы поехали, свой огромный дом строил уже несколько лет. Пока домище был выстроен лишь частично, а под жильё были отделаны только две комнаты на нижнем этаже. Дети играли в саду. Жена быстро подогрела мужчинам обильную еду, сама на глаза почти не показываясь.
