унижать Стюарта показной страстностью. Эта мысль придала ей сил оторваться от его губ. Неохотно ослабив объятия, он взял в ладони ее лицо и долго, как будто запоминая, рассматривал, прежде чем отпустить.
— Ты не изменилась, Герда, — медленно, как бы констатируя факт, проговорил он. — Внешне — да. Настоящая красотка и, соответственно, больше уверенная в себе, но… Ты все такая же ледышка, все так же боишься себя. Благочестивая пуританка. — Он вздохнул и откинулся назад. — Знаешь, ты ведь единственная, кого мне так и не удалось затащить в постель.
Герда придвинула стул и села рядом. Стараясь обратить его слова в шутку, она улыбнулась:
— Но ведь я была не единственной в твоей жизни.
— Ты единственная обломала меня, — отрезал Стюарт.
— Да, настойчивости и наглости тебе было не занимать, — парировала Герда.
— Но на тебя все это не действовало. Думаешь, почему я в конце концов решился сделать тебе предложение? — Его губы искривились в циничной усмешке.
Стюарт смотрел исподлобья, как бы одновременно и восхищаясь, и боясь, и уличая в чем-то. Герда прекрасно помнила этот взгляд.
— Ты испытала на практике бабушкин рецепт «как выйти замуж» и не прогадала.
— То есть ты только поэтому сделал мне предложение?
— Не только. — Стюарт склонил голову набок и хитро прищурился. — Хотя меня, конечно, бесили все эти игры с мисс Неприступность.
— Ерунда.
— Ты думаешь? Сначала свадьба, а потом все остальное! Твои слова. — Он скорчил трагическую гримасу. Потом вдруг резко изменился в лице, будто вспомнив что-то. — Но если честно, на тот момент ты была единственной девушкой, с кем я бы не отказался прожить до гроба и, что называется, умереть в один день.
— Ты даже подумывал остепениться? — Герде нравилось, что сейчас они могли так беспечно обсуждать прошлое.
— Да, уже было как-то скучновато. Приелись все эти пьянки, девки и вообще…
— Хочешь верь, хочешь нет, у меня никогда не было цели выйти за тебя замуж, — снова начала оправдываться Герда.
— Хочешь сказать, пень задымился без огня?
Рассмеявшись, Стюарт нажал на какой-то движок сбоку коляски, и она так быстро и бесшумно завертелась, что Герда не поверила своим глазам. В центре комнаты он круто и мягко остановился и оглянулся. Герда стояла открыв рот.
— Ты еще не видела, что можно вытворять на этом металлоломе. С таким механизмом меня нельзя назвать абсолютным калекой.
Удивленно моргая, она подошла к нему:
— Да уж. Мне при всем желании не угнаться за тобой.
— Иногда мы с Рэчел устраиваем гонки. — Он довольно усмехнулся. Было видно, что настроение его заметно улучшилось. — Я специально дразню ее. Один раз я действительно ее сделал.
Приглядевшись, Герда увидела панель управления со скоростями и ужаснулась, вообразив, как Стюарт, пытаясь убежать от болезненного сознания своей ущербности, в слепом отчаянии мчится навстречу желанной смерти.
— Могу себе представить, — сухо отозвалась она.
Словно прочитав ее мысли, он грустно ухмыльнулся:
— Да, во мне есть садистские наклонности. Это все уязвленное самолюбие.
Стюарт заскользил к двери. Герда молча пошла за ним. Дверь автоматически открылась и чуть не прихлопнула ее, когда женщина хотела выйти вслед за Стюартом. Он развернулся и заехал обратно в комнату.
— Упс, ошибочка вышла, забыл предупредить. Комната просто напичкана всякими механизмами. Над кроватью пульт управления — телевизор, радио, кондиционер, обогреватель, свет и все такое. Могу открывать окна, передвигать книжные полки, ну и конечно, вызывать Леона и слуг.
— Да, неплохо. А это для чего? — Она лишь слегка коснулась кнопки, и на окнах опустились шторы. Комната погрузилась во мрак, лишь панель светилась в темноте.
— Сейчас включу свет, — усмехнулся Стюарт.
Герда с интересом озиралась вокруг. На стене огромный экран, видеокамеры, записывающие устройства. Миниатюрный бар, за которым виднелась огромная спальня. Бежевая кожа и лакированная сосна — шикарная мебель на фоне нежно-зеленых стен, обитых ярко-оранжевыми плинтусами. Торжество изысканного стиля. Неограниченные возможности материального благополучия, которое, однако, очень часто, когда дело касается человеческого здоровья, оказывается никчемным.
Наблюдая за ней, Стюарт тихонько посмеивался:
— Здесь все, что можно купить за грязные зеленые бумажки.
— Но сначала надо было все это придумать. Работа, достойная восхищения, — серьезно ответила Герда.
— Как волшебник: только пальцем пошевелил — и любое желание исполняется, — усмехнулся он. — Спасибо любезному братцу-благодетелю.
— Это он все придумал?
Стюарт выключил освещение и поднял шторы. Яркий солнечный свет ослепил Герду.
— Да. С ним работали еще двое каких-то очкариков. Ничего не забыли. Кроме приспособления в виде пары ног.
Развернувшись, он поехал в другую комнату и остановился у окна. Герда подошла и присела рядом в кресло. Стюарт не шелохнулся, словно ожидал неизбежного вопроса.
— Еще есть надежда?
— Что я смогу ходить?
Она испуганно кивнула, подумав, что, может быть, эта больная тема под запретом.
— Нет. Они ходили здесь толпами: хирурги, терапевт, даже какие-то божественные целители. Все твердили одно и то же. — Он горько воскликнул, передразнивая: — Повреждены нервные ткани, случай безнадежный. Одно и то же, пока… — Стюарт замолчал и предложил Герде сигарету. — Пока в прошлом году… — Он дал ей прикурить. Герда оглянулась в поисках пепельницы. Стюарт, пытаясь опередить ее, моментально отреагировал, и пепельница тут не появилась на столе. — Так вот… В прошлом году Джордан узнал, что в Германии есть хирург, который занимается именно безнадежными случаями. Ну, мы полетели в Германию…
— И… — вырвалось у Герды.
Стюарт закусил губу. Впервые за все время он не боялся казаться жалким.
— Он первый, кто дал нам надежду. Пусть небольшую, но все-таки… Он согласился оперировать. Но шансы слишком ничтожны. Даже не пятьдесят на пятьдесят. Один из трех, что я снова смогу ходить.
— И ты отказался?..
— Я что, по-твоему, псих? Помимо всего прочего, еще куча всяких оговорок. — Стюарт со злостью затянулся. — Может быть, я бы снова смог ходить. Может быть — на костылях. А может быть, вообще не смог бы больше двигаться. Сплошные «может быть»!
— Но ведь никто никогда не может быть уверен на сто процентов. Никто не дает гарантий, — убедительно произнесла Герда. — Моя мама, например, была при смерти. Никто уже не верил, что она выживет. А сейчас она здорова и прекрасно себя чувствует.
— Рад слышать. — Стюарт вздохнул. — Но у меня все-таки есть выбор. Сомневаюсь, что ты бы рискнула жизнью.
— Не знаю. — Герда задумалась. — Я не знаю. Может быть… Думаю, если есть шанс, надо его использовать.
— Пан или пропал? Будешь ходить либо вообще уже ничего не будешь делать?
Она не осмеливалась взглянуть на него.
— Нет уж. Спасибочки. Только мама жалела меня. Она отговаривала меня, а Джордан… Он всегда
