— Ну что, куда прикажете?
Герда не сдвинулась с места.
— Как же сильно ты меня ненавидишь, чтобы вот так мучить!
— Я? Ненавижу? — Блэк открыл дверцу автомобиля и положил руку Герде на плечо. — Герда, от ненависти до любви, сама знаешь, один шаг. Ненависть — это обратная сторона любви, а я глубоко сомневаюсь, что тебе знакомо хотя бы одно из этих чувств. Потому что в противном…
Она с силой рванулась, но он удержал ее:
— Так вот, в противном случае ты бы не пришла сегодня на встречу со мной.
От его прикосновений по телу пробежала сладостно-запретная дрожь. Со злостью она плюхнулась на сиденье, нервно скрестила руки на груди и отвернулась. С одной стороны, Герде во чтобы то ни стало хотелось показать ему, как он ошибается на ее счет. С другой стороны, она чувствовала, что с каждой минутой почва все больше уходит из-под ног. Окончательно растерявшись, девушка молилась, чтобы все это как можно скорей закончилось…
Потянувшись к ключу зажигания, он слегка задел Герду и почувствовал, как та резко отпрянула. Что могло быть ужаснее, чем остаться с ним наедине в темноте машины? Она вздрогнула, когда он опять заговорил. В голосе послышалась угроза, хотя вопрос прозвучал довольно равнодушно:
— Куда ехать?
— «Грэфтон-Мэншинс».
— А, знаю.
Машина плавно заскользила вперед, повинуясь каждому его прикосновению. Наверное, так же власти его рук покоряются женщины, подумала Герда. Три года назад и она не смогла противостоять этой властной нежности. Помнит ли он? Помнит ли он, что случилось тогда, в их последнюю встречу, когда они вот так же вдвоем ехали на машине и Герда набиралась мужества рассказать, что случилось со Стюартом. Видит бог, она пыталась все объяснить, как-то оправдать себя, но, не выдержав напряжения, разревелась, как девчонка. И тогда Блэк обнял ее. На миг ей показалось, что он все понял и хочет утешить. Все проблемы потонули в ласковом и теплом море поцелуев и объятий. И как могла она сомневаться, что он поверит и все простит?! Тогда в прикосновении этих рук виделось всепрощение, а дыхание губ служило залогом вечной любви. И, отдавшись неожиданному, незаслуженному счастью, Герда жила только одним — его любовью.
Она закрыла глаза. Воспоминания причиняли нестерпимую боль, словно и не было этих лет. В ушах до сих пор звучал презрительный хохот, когда он, будто борясь с собой, отпихнул ее, словно грязную собачонку, бросая унизительные обвинения, называя самовлюбленной дешевкой. И потом сказал, что никогда не простит ей того, что случилось с его братом.
Машина остановилась. Блэк взглянул на нее, и Герда, все еще во власти воспоминаний, мысленно вновь приготовилась обороняться от злобных нападок. Словно спросонья, она взглянула на мужчину и увидела улыбку на его лице.
— Боюсь, завтра нам придется продолжить обсуждение договора. Когда ты увидишь Дюррела?
— Завтра утром. Сегодня уже поздно звонить ему.
Она взяла папку и пристально посмотрела Блэку прямо в глаза, все еще не веря в искренность улыбки:
— В понедельник первым делом я свяжусь с тобой.
— Слишком поздно. Я улетаю в Париж.
— Надолго?
— На день. Потом в Бонн. В городе появлюсь только в среду.
Герда серьезно посмотрела на него:
— Ну, тогда до среды.
Положив руку на спинку ее сиденья, Блэк взглянул исподлобья:
— Какой из тебя деловой представитель, если ты так просто даешь мне улизнуть?
— Я, кажется, не обращалась к тебе за консультацией, как вести деловые переговоры, — с обидой в голосе парировала она. — Любой мужчина на твоем месте уже давно сделал бы все, чтобы подцепить меня на крючок. Образно говоря, конечно.
— Охотно верю. И флаг ему в руки, как говорится. — На его губах появилась добродушная улыбка. — Так ты все-таки понимаешь, что бизнес — это чисто мужское дело?
— Что касается «Черингфолдс» — вне всякого сомнения.
Герда взяла папку и протянула ему руку:
— Спокойной ночи и спасибо, что подвез.
Джордж не шелохнулся.
— Мне кажется, ты что-то забыла.
— Не думаю.
— Тебе не интересно, как дела у Стюарта?
Она побледнела:
— Как будто ему от этого станет легче. — Ее вопрос прозвучал еле слышно: — Как он?
— На всю жизнь остался калекой. Если ты помнишь, врачи никогда и не верили, что он поправится.
— Я все помню.
Укоряющие нотки в его голосе вновь вернули Герду в состояние боевой готовности.
— Неужели? А я думал, память не твой конек.
— В этом немалая доля и твоей вины. Согласись?
Кое-как справившись с дверцей, Герда выскочила из машины и, нагнувшись, почти истерически прокричала:
— Я что, должна встать перед тобой на колени и вымаливать прощение за то, в чем абсолютно не виновата? Или, может быть, из вежливости непрестанно посылать в ваш адрес слова сочувствия? Кому от этого станет легче?
Блэк наклонился, чтобы захлопнуть за ней дверцу. Холодный блеск глаз обжег ее.
— Да, ты права. Легче никому не станет. Но теперь я вижу, что ты никогда особо и не переживала.
В молчании ночи стук захлопнувшейся дверцы прозвучал словно выстрел. Мотор взревел, и как будто пара злых глаз, разрезая светом темноту, сверкнули фары. Машина неторопливо двинулась в сторону шоссе и исчезла за поворотом. Вновь стало тихо.
Герда окончательно пришла в себя только в лифте. Войдя в квартиру, она почувствовала непреодолимую слабость и, не раздеваясь, упала в кресло. Манто соскользнуло с плеч. Герда попыталась собраться с силами и встать. Очень хотелось выпить. Ее знобило, хотя в квартире было довольно тепло. В то же время она подсознательно продолжала лихорадочно анализировать все, что произошло вечером. Как будто бездушная техника вновь прокручивала только что снятый фильм: Джордан за стойкой бара, за столом напротив нее, полный укора взгляд синих глаз… Герда была уверена, что спустя три года он не сможет так властвовать над ней. Но она ошиблась.
Сидя в кромешной тьме, Герда пыталась успокоиться, внушая себе надежду, что к среде Ховард обязательно поправится и ей не придется опять встречаться в Блэком. Это был бы еще один шанс забыть о прошлом.
Но в глубине души она понимала, что от судьбы не уйдешь, и хрупкая надежда рушилась, лишая ее сна. Без сомнения, Джордан Блэк так просто не оставит ее.
Глава 2
Пасмурным субботним утром Герда проснулась с тяжестью на сердце — приснился кошмар. Дурное предчувствие не покидало ее. Женщина подошла к зеркалу. Что и следовало ожидать — синие круги под глазами и нездоровый, сероватый цвет лица. Заставив себя поесть, Герда взяла газету, чтобы хоть как-то
