правда заключается в том, что тебя с девяти лет швыряет по жизни, и ты просто не способен хоть где- нибудь зацепиться. Я даже рада твоему отъезду с Кораллового острова, и чем раньше это произойдет, тем лучше!
Слезы опять подступили к горлу женщины, и, прежде чем Дик успел ответить, она убежала в дом, хлопнув напоследок дверью.
XII
Дороти чистила крабов для супа, а Кэрол у буфета украшала пирог для званого ужина. Закончив работу, женщина посмотрела на дочь и увидела одинокую слезу, скатившуюся по щеке и упавшую на шоколадную заливку.
Мать подошла к девочке и обняла за плечи.
— Шоколаду достаточно, доченька. Ты решила сделать такой же пирог, как в прошлый раз, потому что он понравился Дику?
Кэрол шмыгнула носом.
— Я никогда не верила, что наш сосед на самом деле уедет, мама!
У Долли комок встал в горле, но она постаралась не выдать своих чувств и философски заметила:
— Такова жизнь, девочка. Друзья приходят и уходят…
— Я понимаю. Но отъезд Дика мне всегда казался таким далеким… Я думала, что сегодняшний день никогда не настанет!
— Понимаю тебя, малышка. Но ведь мы же решили превратить в праздник его последний день на острове. Так что давай не будем плакать и проводим его красиво.
Дороти внезапно запнулась, задумавшись над иронией, которая таилась в этих словах: обычно хочется кого-то красиво встретить, а они собираются красиво проводить… Господи, как все это больно! И как хорошо, что сегодня так много дел: можно постараться ни о чем не думать…
И вот уже приготовлены все любимые блюда для друга дома: крабовый суп, салат, цыпленок, зажаренный по-южному — с большим количеством специй, рис, сдобренный мускатом и перцем, домашнее печенье и шоколадный пирог.
Клод и Китти, не зная, чем заняться, слонялись вокруг стола, словно ожидая конца света. С напускной веселостью глава семейства скомандовала:
— Эй, ребята! Что это вы носы повесили?! А ну, немедленно настройтесь на веселую вечеринку!
— Мы все переживаем, мама, — ответила за всех Кэрол и со вздохом добавила: — Нам будет скучно без Дика. Даже Ральф вернулся с прогулки с опущенным хвостом.
Едва в дверь постучали, Кэрол кинулась было открывать, но почему-то передумала и отошла в сторонку, пропустив вперед мать. Долли открыла дверь. На пороге стоял Флеминг и широко улыбался, одну руку он держал за спиной, а в другой сжимал соломенную шляпу. Густая шевелюра Дика еще не просохла, и капельки воды блестели на солнце маленькими жемчужинами. Видно, он торопился, но был, как всегда, безукоризненно выбрит, источал приятный запах дорогого одеколона. И эта его вечная обворожительная голливудская улыбка! А хозяйка с трудом сохраняла на лице дежурную улыбку. С каждой секундой грусть ее становилась глубже. Но раз уж она решила достойно проводить его — надо держаться до конца. Тем более что новый знакомый, кажется, не прочь всем им подыграть. Не без удовольствия Долли отметила про себя, что он тщательно подготовился к сегодняшнему прощальному ужину — по крайней мере по части одежды. Каждая деталь наряда подбиралась со знанием дела; свою парадную форму он как-то назвал шедевром искусства безвестного кутюрье: желтая спортивная куртка, рубашка в желтую, коричневую и белую полоску с открытым воротом и отменно сшитые желтовато-коричневые брюки.
— Я пришел навестить главу семейства. Вижу, она, как всегда, прекрасно выглядит, — обратился гость к Долли, согнувшись в галантном поклоне.
Долли не могла не улыбнуться этому незамысловатому комплименту и порозовела от смущения.
— Дик, ну ты и фрукт!
Он с видимым удовольствием обвел ее взглядом: пышные локоны цвета ржавчины блестели, золотисто-янтарные глаза излучали свет; покрой темно-зеленого шелкового платья подчеркивал женственность и стройность фигуры, ту же цель преследовали лодочки на высоком каблуке, подобранные в тон платью.
Изобразив полнейшее восхищение, гость произнес:
— О, столь юная, ослепительно красивая особа не может быть хозяйкой такого большого дома…
— Очень даже может! — засмеялась Долли.
Флеминг вскинул брови и тем же шутливым тоном продолжал:
— Вообще-то меня мучил вопрос: может быть, стоит сперва вбросить в холл шляпу и подождать, не выбросят ли ее обратно…
Миссис Хаммер широко распахнула дверь.
— Можешь войти сразу вместе со своей шляпой. Ложная скромность не к лицу морским бродягам, подобным тебе!
«Бродяга» вдруг выбросил вперед левую руку, которую до сих пор держал за спиной, и торжественно вручил Долли букет роскошных чайных роз.
— Дик! — растроганно воскликнула женщина. — Какая прелесть! Спасибо тебе.
Эти розы показались ей самыми красивыми цветами на земле, а Дик был — что уж тут скрывать — самым лучшим на свете мужчиной… В следующую секунду его окружили дети и заговорили все разом; Долли поставила цветы в хрустальную вазу и бережно внесла их в гостиную. Дик уже сидел на тахте в самой непринужденной позе, Клод и Китти устроились по обе стороны от него. Кэрол расположилась на желтой кушетке, напротив, приняв позу принцессы, восседающей на троне. Глаза ее были устремлены на гостя. Долли осторожно поставила вазу на стол и села рядом с Кэрол.
Ну вот, прощальный вечер начался: все на местах, приготовления окончены, даже цветы уже поставлены в вазу. Хозяйке больше нечем было отвлечь себя. Теперь все внимание она сосредоточила на контроле над собственным голосом и выражением лица. Слова Дика доносились до нее будто сквозь пелену тумана. О чем это он говорит? Ах, да — рассказывает детям, как в инкубаторе выращивают черепашек. Надо собрать волю в кулак! Господи, дай мне силы! — повторяла женщина про себя. Дай с честью пройти сквозь испытания сегодняшнего дня! Может быть, если забыть о том, что этот день — последний, легче будет сидеть за одним столом с человеком, которого ей суждено вот-вот потерять? А ведь она любит его, любит, как никого еще не любила! Долли вдруг поняла, какие чувства испытывают приговоренные к смерти перед последней в их жизни трапезой…
Нет, так нельзя! Кончится тем, что она испортит всем вечер. Нужно попытаться вникнуть в смысл того, о чем рассказывал детям Дик. Сейчас он говорил им комплименты по поводу их нарядов. Вряд ли гость догадался, что сегодня ребята надели лучшее, что у них есть, в честь прощального ужина с ним…
— Кэрол, у тебя очень красивое платье, желтое. Кстати, желтый — мой любимый цвет.
— Я знаю, — девочка расцвела. — Оно из вощеного шелка. Я сама его сшила.
К удивлению матери, Кэрол оделась сегодня вполне по возрасту, убрала волосы в конский хвост и украсила прическу несколькими маленькими золотистыми розочками из ткани. Как она мила, когда не пытается ничего изображать из себя! А сегодня ей, видно, просто не до этого.
И когда дочь заговорила, голос ее звучал тоже совершенно естественно, только уж очень печально:
— Если вы позволите, я схожу проверю десерт.
Не дожидаясь ответа, она отправилась на кухню.
Дик и Долли понимающе переглянулись. Прищурив глаз, он тихонько спросил:
— Так я остался еще чьим-нибудь милым или уже нет?
Долли молча кивнула. Взгляд ее кричал: «Да, ты мой милый, мой!»
Ральф пристроился у ног гостя, положил голову на колени и преданно заглянул в глаза. Сегодня по
