выдуманным принцем. Но отдать свое сердце человеку из плоти и крови, со всеми его недостатками… Нет, к этому она совсем не готова. Надо быть осторожной, главное — вовремя остановиться.
Но Дик смотрел на нее так по-детски наивно, там умоляюще, что она не могла отказать ему — хотя бы в благодарность за прекрасно проведенное утро.
Не прошло и часа, как они уже были в знаменитой усадьбе. Дик, поддерживая спутницу под локоть, вел ее тенистой аллеей, усаженной вечнозелеными дубами, к белоснежному особняку. Тут же необузданное воображение Долли разыгралось вовсю. Поднимаясь по широким ступеням на веранду, было так легко вообразить прошлое этого исторического уголка. Когда они вошли под высокие своды дома, старинные часы пробили час.
Посетителей было совсем немного; их приветствовал хранитель музея и провел в нарядно обставленную столовую. Хранитель был так похож на старого дворецкого, встречающего гостей! Да и все убранство комнаты ничуть не напоминало музей, хотя середину ее занимал длинный лакированный стол времен королевы Анны, а у стены стоял буфет со множеством застекленных дверец, открывавших взору прекрасный фарфор. Но главным украшением комнаты было огромное зеркало на мраморном основании, обрамленное красным деревом, инкрустированным золотом. Оно доходило до потолка и отражало все, что находилось в комнате. А когда Долли подошла поближе, то поняла, что зеркало волшебное: в глубине его она увидела стол, накрытый накрахмаленной скатертью, синюю с золотом фарфоровую посуду, серебряные вилки и ножи, хрустальные вазы с цветами. Среди нарядных дам и кавалеров Долли узнала своих друзей, а когда она закрыла глаза, видение стало еще более отчетливым. Как жаль, что это всего лишь игра воображения! — подумала Долли со вздохом.
Посетители музея последовали за экскурсоводом в библиотеку, служившую одновременно гостиной. Там же устраивали и балы. Долли, пораженная размерами комнаты, переводила взгляд с хрустальной люстры на богатую драпировку портьер, на корешки старинных фолиантов, на украшенное резьбой фортепиано, на мебель в стиле Чиппендейла. Низкая кушетка с золотой обивкой и вышитыми по спинке целующимися голубками так и приглашала присесть.
Дик, проследив за взглядом Долли, усмехнулся одними глазами и, наклонившись к ее уху, прошептал:
— Прекрасное место для обольщения!
Она не осталась в долгу и, ехидно улыбаясь, ответила:
— Тебе не кажется, что именно поэтому посетителям не разрешают тут сидеть?
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
Воображение тут же нарисовало Долли идиллическую картину: Дик стоит у камина, облицованного черным мрамором. Он смотрит на нее восхищенным взглядом поверх бокала с шерри, который держит в руке. Она восседает в кресле в роскошном наряде из темно-зеленой тафты с облегающим лифом и пышной широкой юбкой, мягкими складками ниспадающей на ковер у ее ног, и немного свысока улыбается Дику… Картина была такой реальной, все детали так четко прорисовывались, что Долли пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не спит ли она.
Долли привыкла к тому, что ей постоянно приходится держать свое воображение в узде. Но сейчас она могла позволить себе отпустить его на волю. Одна сцена сменяла другую. Вот она сидит за фортепиано и наигрывает нежную, романтическую мелодию. Дик перебирает книги в поисках романа, который доставит наслаждение обоим. Вот они сидят у камина, смотрят на весело потрескивающий огонь. Он начинает читать вслух, а она склонилась над рукоделием…
Вдруг Долли поняла, что Дик наблюдает за ней. Она повернулась к нему, и он тихо произнес:
— Мне бы хотелось здесь жить, а тебе?
Сердце Долли радостно забилось. Неужели он испытывает то же, что и она?
— Да — ответила она с чувством, — я очень хотела бы здесь жить. — И прибавила про себя:
с тобой.
Закончив экскурсию по дому, они спустились в сад.
— Ты не возражаешь против прогулки? — спросил Дик, предлагая ей руку.
— Ну конечно, нет, здесь так чудесно! Как странно, что раньше мне не приходило в голову приехать сюда.
Они долго бродили среди ярких красных, белых, розовых азалий, нежных камелий. Долли казалось, что и этот старинный дом, и цветущий сад, и весь мир созданы только для них двоих.
Саженцы они забрали только в пять. И вновь, когда Долли уже собралась уезжать домой, Дик взял ее за руки и голосом, которому нельзя ответить «нет», сказал:
— Зеленая Веточка, ты идешь ужинать со мной. Возражения не принимаются!
Надо сказать, что на этот раз Долли и не пыталась сопротивляться: неотразимая улыбка, блеск глаз и вкрадчивый голос Дика сделали свое дело; пожав плечами, она ответила «да».
После ужина в уютном ресторанчике, состоявшего из сочного аппетитного стейка, картофеля фри и пикантного салата, Долли весело сказала:
— Спасибо, Дик, за чудесный день; а ужин — его прекрасное завершение.
— Я так не считаю.
Долли в недоумении подняла брови. Что бы это значило? — подумала она, ожидая продолжения, но Дик молчал, пока не принесли счет. Открыв бумажник, чтобы расплатиться, он удивленно воскликнул:
— Смотри, что я нашел!
В руках у него оказались два бумажных прямоугольника.
— Это похоже на какие-то билеты. Ты действительно видишь их впервые? — удивилась Долли.
Дик сделал вид, что внимательно рассматривает билеты.
— По-моему, это билеты в театр на «Дон Жуана», на сегодняшний спектакль.
Долли беспомощно развела руками: он опять ее перехитрил!
— Дик! Зачем ты меня разыгрываешь? Ты все это придумал заранее!
— Не так уж давно я это придумал. Всего полтора часа назад. Пока ты что-то обсуждала с торговцем саженцами, я успел сбегать в театральную кассу и купить билеты. Ты ведь не хочешь, чтобы они пропали?
Как он узнал, что она обожает театр?! Долли покачала головой.
— Разве я могу допустить такое? Придется пойти.
Домой они вернулись почти в полночь. Дик помог отнести саженцы в оранжерею, а потом пошел проводить Долли до двери. Долли не знала, на что решиться: ей очень хотелось пригласить его в дом, но один Бог знает, что может за этим последовать… А Дик, как настоящий джентльмен, не мог врываться к даме без приглашения. Он, южанин, свято хранивший в сердце традиции старой Англии, не мог воспользоваться щекотливым положением молодой вдовы, какой бы очаровательной и привлекательной она ни была.
Он только помог ей открыть дверь и отступил, пропуская Долли в дом. Дику было очень трудно справиться с собой. Он готов был схватить ее и целовать, целовать всю ночь напролет. Ах, если бы она подала ему хоть какой-нибудь, пусть совсем незаметный, знак! Но Долли вдруг будто окаменела. Ему ничего не оставалось, как открыть пошире дверь и подтолкнуть хозяйку внутрь. Хриплым от волнения голосом он пожелал ей спокойной ночи и, бросив на прощание обжигающий взгляд, быстро повернулся и ушел.
Долли закрыла за ним дверь и в изнеможении прислонилась к косяку. Что с ней? Она ведь сама не позвала его, откуда же такое разочарование? Почему она чувствует себя самой несчастной женщиной в мире только из-за того, что он не стал ее целовать? Она ведь раз и навсегда решила, что нельзя допускать его слишком близко к сердцу! И вот теперь не может сопротивляться своему чувству…
— Дик, ты слишком, слишком красив! — пробормотала Долли и сразу же приказала себе: — Хватит! С завтрашнего дня — только дела и никаких романов. И пусть этот красавчик, перекати-поле, катится дальше!
Утром следующего дня Дороти отправилась в оранжерею чуть свет. Ей предстояло высадить все привезенные накануне саженцы, полить и протереть до блеска каждый листочек растений в оранжерее.
Никаких посторонних мыслей. Даже думать не смей о Дике! — приказывала она себе.
Долли успела обработать всего два саженца, как вдруг ее внимание привлек странный звук. Может,
