— Ты поедешь со мной, Паулина? — спросила Джейн снова, и на этот раз ее подруга согласилась. — В таком случае выезжаем сразу после обеда. Хорошо?
— Ладно.
Однако пришло время отъезда, и Паулина передумала:
— Мне что-то не хочется никуда ехать. Пожалуй, я останусь. — Она посмотрела туда, где около офиса сидел Николас, читая напечатанные ею этим утром страницы. — Ты ведь не возражаешь, правда? Я жутко устала.
Джейн посмотрела в ту же сторону:
— Нет, Паулина, я не возражаю.
Она поехала одна. До поселка ее подбросил один из наемных рабочих, а там Джейн села на автобус, который довез ее до Фикии. Она побродила по окрестностям, остановившись с интересом около гостиницы «Прекрасная Елена», где когда-то жил великий Шлиман, проводивший раскопки в Микенах.
Затем Джейн продолжила свой путь под солнцем, время от времени поглядывая на тучи, надвигающиеся со стороны моря. Она надеялась, что дождя не будет, что, однако, нельзя было исключить, потому что период засухи еще не начался.
Дойдя наконец до знаменитых Львиных ворот, Джейн прошла сквозь них и попала в дикое, жуткое пространство, пустынное и мрачное. Зияющие входы в гробницы, раскопанные Шлиманом, окутанная дымкой вершина горы Святого Элиаса, скалистые склоны и темные овраги — все это придавало древнему, обагренному кровью месту гнетущий и заброшенный вид. Машинально Джейн оглянулась, почти ожидая, что появится негодующий призрак Агамемнона и направится к гробнице вероломной Клитемнестры, любовник и сообщник которой Эгисф покоился рядом. Здесь, на этом холме, они ждали, когда зажгутся огни на маяках, сообщая им об окончании Троянской войны и возвращении мужа Клитемнестры. После долгих лет отсутствия Агамемнон вернулся только для того, чтобы его собственная жена с любовником пролили его кровь на камни великой крепости.
Джейн наконец добралась до дворца. Он стоял на голом холме, под которым раскинулась плодородная равнина, на которой вместо пшеницы, колосившейся здесь во времена Агамемнона, произрастали цитрусовые рощи и табачные плантации.
Она села на разбитую колонну, окинула взглядом равнину и затем сверкающее море вдалеке. «Море темное, как вино…» Не существовало нового, более точного описания греческого моря. Ее охватило странное беспокойство и чувство одиночества. Джейн нахмурилась, задумавшись, пытаясь разобраться, отчего у нее поменялось настроение. Ей нравилась тишина, уединение… и в то же время она ощущала некую растерянность. Чего она хотела? Если бы только Паулина не передумала… Горькая усмешка искривила мягкие полные губы Джейн. Паулина наверняка сейчас с Николасом, работает или, может быть, просто разговаривает… Ход ее мыслей неожиданно прервался, когда Джейн заметила человека, взбирающегося по подъему, проходящему мимо Великой лестницы и ведущему ко дворцу, около которого она сидела.
Николас был здесь! И без Паулины… Джейн взволнованно огляделась вокруг. Что же ей делать? Спрятаться или сбежать незаметно было невозможно. Когда он приблизился, она нетвердо встала на ноги. Николас резко остановился, не веря своим глазам.
— Мисс Бриант! Я никак не ожидал вас здесь увидеть. — Он окинул ее взглядом своих темных глаз, ее растрепанные волосы, сверкающие, словно золото на солнце, разрумянившиеся щеки и несколько испуганное выражение лица, которое добавляло блеск ее глазам. — Как вы сюда добрались?
— Один из наемных рабочих подвез меня до поселка на джипе. А там я села на автобус. — Что сейчас делает Паулина, подумала Джейн. Знает ли она, где находится Николас? — Затем я шла пешком. Это была приятная прогулка. — Джейн чувствовала себя неловко, вспомнив, что они только однажды были вместе наедине, в тот раз, когда он привел ее в кипарисовую рощу.
— Если бы вы рассказали мне о своих планах, я сам бы мог привезти вас сюда.
Она уставилась на него, не зная, что сказать в ответ на столь неожиданное предложение.
— Значит, вы приехали на машине, — пробормотала Джейн неуклюже, и Николас кивнул, все еще странно глядя на нее. Джейн была одета в широкие брюки и свитер, то и другое голубого цвета. В отличие от вещей, которые она носила на раскопках, становившихся пыльными через какой-нибудь час, эти были безупречно чистыми. Поверх свитера на ней была куртка с, капюшоном, а через плечо перекинут маленький рюкзак, где лежали фляга с кофе и фрукты.
— Я подвезу вас обратно, — предложил Николас холодным резким тоном.
— Спасибо, доктор Валлас. — Джейн улыбнулась ему, и он сел на другое основание колонны. Щурясь от ослепительного света Николас долго смотрел на равнину, так что это делало заметными маленькие морщинки в уголках его глаз.
— Вы часто сюда приезжаете? — спросил он в конце концов. Его взгляд был по-прежнему прикован к открывающемуся перед ним ландшафту.
— Это первый раз.
— Первый раз! Но вы должны чаще приезжать сюда. Я так делаю.
Она машинально ответила:
— У меня мало свободного времени.
Услышав это, Николас весело улыбнулся.
— Я полагаю, меня прозвали рабовладельцем, — произнес он тоном, не признающим возражений.
Джейн поняла — ему все равно, будет она или нет дипломатично отрицать сказанное. Конечно, они прозвали его рабовладельцем, и у них были на то основания. Сегодня Николас был совершенно иным, одетый в светло-серые брюки и белоснежную рубашку с галстуком, развевающимся на ветру. Кроме того, на нем был явно дорогой твидовый пиджак свободного покроя. Черные волосы блестели чистотой, но ветер растрепал их. Правда, за то время, пока она смотрела на Николаса, он привел волосы в порядок. Она перевела взгляд на его лицо, лишенное привычной суровости. Это напомнило Джейн выражение его лица в тот момент, когда он вертел в руках маленькую золотую детскую погремушку.
— Почему вы часто сюда приезжаете? — спросила девушка, чувствуя, что ее уединение нарушено существом, в чьем обществе она хотела бы находиться. Джейн говорила быстро, немного задыхаясь, надеясь завязать разговор, который отвлек бы ее от неприятных мыслей.
— Место манит. Я очень интересуюсь древней микенской культурой и, естественно, приезжаю сюда. — Николас повернул голову в ее сторону. — Это не может наскучить. Но в основном я бываю здесь в это время года. Через несколько недель в Микены стекутся туристы, и так будет продолжаться все лето и значительную часть осени.
— Вы надеялись, что сейчас тут никого не будет? — Джейн искоса взглянула на него.
— По правде сказать, да.
— Простите.
Николас расхохотался, и у нее перехватило дыхание. Этот странный экстаз был почти непереносим. Джейн хотела, чтобы Николас ушел… и в то же время она желала, чтобы он остался. В ее памяти всплыли строки из оды, написанной Пиндаром, где Кронос приравнен к смертным, которые тянутся к тому, чего никогда не смогут получить, пренебрегая тем, что доступно, и направляя безумный взгляд «…на вещи столь отдаленные… преследуя пустые мечты и невыполнимые надежды».
— Не извиняйтесь, мисс Бриант. Я наслаждаюсь вашим обществом.
— Наслаждаетесь? — Слова слетели с ее губ.
Николас, похоже, уловил удивление Джейн, потому что на его лице снова появилась улыбка, и он тихо сказал:
— Да, наслаждаюсь. Если вы помните, я уже говорил, что нам, возможно, удастся поладить в будущем.
— Я помню. — Беспокойство овладело ею. Эта перемена в Николасе явно действовала на нее, и Джейн все время ощущала глубокое чувство тоски. В голове она слышала голоса людей, пытающихся привлечь ее внимание, и тем не менее, Джейн взирала на них из защищенного убежища. Все они были реальными, но далекими. Паулина, отчаянно влюбленная и уверенная, что ее чувства не безответны. Тим, с разбитым сердцем и потерянной надеждой. Стюарт, остывший в последнее время в своем чувстве…
