— Как ты все это узнал?
— Самая доступная информация. Легко найти в личном досье.
— Ты составлял на меня досье?
— Не я. У меня есть для этого люди. Они составляют краткую биографию на весь персонал.
Мэгги ощутила внутреннее опустошение, ей стало невыносимо тоскливо.
— Понимаю… — протянула она.
— Я надеюсь, в этом нет ничего оскорбительного?
— С твоей точки зрения, конечно, ничего. Я уверена, ты это делаешь из соображений здравого смысла. Но мне как-то не по себе. Что ты еще знаешь?
— Ничего личного, — ответил Алекс. Только то, что ты сейчас здесь, а твоя мать осталась в Ньюхейвене.
Ее сердце сжалось при воспоминании об их тесной квартирке в Ньюхейвене. Мать, когда-то такая гордая, влачит убогое существование на пособие от британского правительства и на то немногое, что может ей выслать Мэгги. Знает ли Алекс, что у ее матери тяжелая форма артрита? Знает ли он об этих чеках, которые Мэгги посылает каждую неделю? Ей показалось, что в глазах его мелькнуло сожаление.
— Ну, — неловко закинула удочку Мэгги, — ты знаешь обо мне ужасно много, а вот я о тебе почти ничего!
— Да нет ничего интересного.
— Сомневаюсь, что в отделе иммиграции думают так же. — Во всяком случае, сама Мэгги с этим была не согласна. — Я, конечно, знаю название твоей компании, цвета машин, но, если меня спросят, что ты ешь, не смогу назвать твое любимое блюдо.
— О, — Алекс пожал плечами, — мясо с картошкой. Ничего особенного. Я ем практически все, — он заколебался, — кроме грибов. Ненавижу грибы!
Мэгги засмеялась. Это было самое пылкое признание, которое она слышала от Алекса.
— Я тоже их ненавижу.
Они помолчали.
— А как ты относишься к пицце? — спросил вдруг Алекс.
— О! — улыбнулась Мэгги, это был не особенно серьезный разговор, но неплохое начало. — Пиццу я люблю. Просто обожаю.
— Знаешь, — улыбаясь, продолжал он, — в Сити есть одно местечко — там самая лучшая пицца, какую я только пробовал. «Фачча Луна». Ее готовят в настоящей печке, которую топят дровами. Мы… — Он запнулся и словно сам себя осадил: — Тебе надо обязательно попробовать.
Сердце Мэгги подпрыгнуло и упало. Она поняла, что момент упущен, Алекс снова вернулся в свою раковину, и теперь, что бы она ни делала, это ничего не изменит. Лучше не ждать перемен в их отношениях и вести себя так же равнодушно, как он.
— Да, я буду иметь в виду, — отвечала Мэгги, — спасибо за предложение.
— Мэгги, — вдруг хрипло произнес Алекс.
— Что? — Она похолодела.
— Может быть… ты права. Насчет того, что нам надо узнать друг друга получше. Не то чтобы я хотел надоедать тебе утомительными рассказами о своей личной жизни, но немножко рассказать о прошлом — наверное, это необходимо.
Мэгги напряглась, ожидая его следующих слов. Но Алекс посмотрел на часы, и опять горькое разочарование нахлынуло на Мэгги, сердце ее сжалось от тоски.
— Я бы хотел начать прямо сейчас, но у меня встреча в Сити через час, а потом деловой обед, но, может быть…
Прежде чем он закончил, в кухню ворвалась раскрасневшаяся Кэт.
— Скорей, — закричала она, — да скорей же! — В глазах у нее была паника.
Алекс бросился к дочери.
— Что случилось? — он положил руку ей на плечо.
Кэт вывернулась и потянула его к выходу:
— Пойдем скорее! Вы увидите!
Она выбежала на улицу, Алекс за ней.
Мэгги заколебалась — было большое искушение оставить их вдвоем, но врожденный инстинкт бежать на помощь, когда зовут, возобладал, и она кинулась к Кэт и Алексу, которые остановились во дворе под дубом.
— Надо же что-то сделать! — кричала Кэт.
Алекс был в растерянности:
— Мы не должны вмешиваться. Природа сама позаботится о ней.
— О ком природа позаботится? — спросила Мэгги, подходя к Алексу.
Алекс взглянул на нее своими голубыми глазами и сказал:
— Птенец выпал из гнезда. — Он кивком показал на него.
Кэт присела на корточки и, нерешительно протягивая руку к птичке, запричитала:
— Мы ее должны спасти!
— Кэт! — громкий голос отца остановил ее, и девочка испуганно оглянулась. Алекс подошел и наклонился к ней, неловко дотронувшись до макушки: — Прости, я не хотел тебя пугать. Но, может быть, мы оставим птичку здесь, чтобы мама смогла найти ее?
Кэт даже не посмотрела на Алекса.
— Ее мама не вернется, — сказала она тихо.
Алекс усмехнулся:
— Конечно, вернется. Она заметит, что одного птенчика не хватает, и прилетит его искать. Пойдем домой.
Мэгги посмотрела на птенца, потом на Кэт, которая упорно не отводила взгляд от пищащего комочка у себя под ногами. Алекс тоже наблюдал за Кэт. Лицо его было нахмурено, а Мэгги хотелось бы увидеть на нем хоть искру сочувствия.
— Нельзя ее здесь бросить! — Кэт подняла к Мэгги мокрые от слез глаза. — Скажи ему, Мэгги!
— Я не знаю, что делать, — задумчиво заметила Мэгги. — Бабушки говорят, если человек дотронется до птенца, его мама потом не вернется…
— Мама не вернется, это точно! — воскликнула Кэт. — Я знаю!
Над головой у них зачирикала птица, и все посмотрели наверх.
— Вот, — сказал Алекс с торжеством, — вот она прилетела. Отойди от птенца, Кэт, чтобы мама могла забрать его.
— Я не уйду! — упрямо заявила Кэт, не глядя ни на Мэгги, ни на Алекса. Мэгги догадалась, что на самом деле Кэт просто боится спорить с Алексом.
— Кэт, — голос Алекса сделался твердым, — пойдем, — он взглянул на часы.
В груди у Мэгги стало неприятно пусто. Птица, покружившись у них над головой, улетела.
Кэт поднялась и сжала кулачки.
— Ты ничего не понимаешь! — закричала она. — Тебе все равно! Ты ни о ком не заботишься!
— Как это я ни о ком не забочусь? — возразил Алекс. — Ты же знаешь, я забочусь о тебе.
— Да ты ведь ничего не любишь, кроме своей дурацкой работы! — завизжала Кэт и расплакалась. — Даже если кто-нибудь умрет, тебе будет все равно!
Алекс выглядел так, будто его ударили.
— Никто не собирается умирать… — заговорил он сдержанно и протянул к дочери руку, — пойдем. Тебе пора переодеваться к обеду.
Кэт отскочила:
— Нет!
Мэгги, которая все это время держала язык за зубами, зажмурилась, молясь о чуде. Сейчас мог наступить решающий момент в отношениях отца и дочери. Ей нельзя вмешиваться до тех пор, пока остается хоть какая-то надежда.
— Пойдем, — сказал Алекс твердо.
