из машины.
Солнце вновь сияло на ярко-голубом небе, его лучи быстро согрели ее чуть продрогшее, разомлевшее после сна тело. Она подавила в себе желание сладко потянуться и, почувствовав, как Саймон взял ее за руку, пошла вслед за ним по усыпанной мелким гравием дорожке.
Через мгновение они уже стояли перед огромным — Аннетт просто поразили его размеры — зданием, белизна стен и высота которого подчеркивались посаженными по всему периметру стройными пальмами с острыми густо-зелеными листьями, отбрасывающими на стены светло-лиловую тень. По сторонам большой, из резного дуба, двери стояли по две высокие колонны, и ошеломленная Аннетт не могла понять, что именно напоминает ей этот дом — античные храмы Греции или сказочный дворец.
Дом просто утопал в зелени — в окаймленных невысоким гранитным бордюром газонах росло множество тропических цветов всех мыслимых оттенков, от нежно-голубого до пунцового; среди этого цветочного буйства рядами шли стройные кипарисы.
Теплый, чуть влажный воздух был напоен сотнями ароматов, а легкий бриз шевелил прозрачные занавески в открытых, спрятанных в тени деревьев окнах.
У Аннетт перехватило дыхание, когда она проследила взглядом по узкой тропинке, обсаженной невысоким, подстриженным в форме куба кустарником. Тропинка выходила из-за дальнего крыла дома и, минуя зеленые лужайки, пропадала… на обрыве скалы. Значит, это великолепное здание стоит прямо на утесе!
— О! — только и сказала она, слишком увлеченная видом океана и пенистых волн прибоя, чтобы обратить внимание на то, что Саймон подошел на опасно близкое расстояние за ее спиной и смуглые пальцы легли на ее хрупкие плечи.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я впервые вижу такой… — она никак не могла подобрать нужное слово, — такой… грандиозный дом.
— Конечно, огромные апартаменты и океан под боком лучше, чем маленький грязный отель на окраине города, не так ли, Аннетт? — с неожиданной насмешкой заметил он, и в его голосе прозвучало скрытое презрение.
От ее мечтательного настроения не осталось и следа. Аннетт быстро повернулась к нему, пытаясь отыскать в его настороженном лице ответ на возникший тревожный вопрос: неужели ее подозревают в меркантильности? Но это просто смешно.
— Вы, кажется, решили, что я останусь жить в этом доме только потому, что он такой большой и красивый? — вызывающе резко спросила она. — Нет, я приехала сюда не по своей воле и долго здесь не задержусь.
— Время покажет, — бросил он со зловещим спокойствием.
— Нет, не покажет! — Аннетт больше не могла сдерживать охвативший ее гнев. — Если, подарив мне те дорогие наряды, вы решили, что во мне проснулась жадность, а при виде вашего шикарного дома у меня вообще разгорелись глаза, то вы очень и очень ошибаетесь! Мне наплевать на ваши деньги, и я не сдвинусь с места, пока вы не извинитесь передо мной. — Выпалив это, она уже в следующее мгновение поняла, что переборщила с обвинениями, и сердце ее сжалось от страха. Саймон был непредсказуем.
Похоже, он не ожидал от нее подобного пыла и некоторое время, сузив глаза, смотрел на нее долгим, изучающим взглядом. Она не могла понять, о чем он думает, — ей казалось, вот-вот на ее бедную голову выльется поток оскорблений. Вместо этого Саймон только усмехнулся и пожал плечами:
— Долго же вам придется стоять, Аннетт, поскольку моих извинений вам не дождаться. — Он направился к дому, но через несколько шагов обернулся: — Кстати, предупреждаю, рано темнеет, вечера и ночи довольно холодные, так что я вам не завидую, если вы собираетесь простоять, не двигаясь, до самого утра. Но не вешайте нос: возможно, часам к десяти вечера во мне проснется жалость, и я вынесу вам одеяло.
Помахав рукой, он быстро зашагал по дорожке. Разозленная до предела, Аннетт молча смотрела ему вслед — судя по всему, он и не думал останавливаться. Тогда, забыв про гордость, она крикнула: — Мистер Бэтфорд!
Высокая фигура удалялась, и она, чуть не плача, сжала кулаки. Он прекрасно знает, что я не унижусь до того, чтобы побежать за ним, и намеренно делает из меня идиотку, в сердцах подумала она, проклиная себя за то, что не сумела сдержаться.
— Саймон!
В тонком, звенящем голосе на этот раз прозвучала настоящая паника. Он остановился, раздумывая несколько бесконечных секунд, потом, решив, что она достаточно наказана, пошел ей навстречу.
— Никогда больше не пытайтесь угрожать мне, Аннетт, — мягко посоветовал Саймон, подойдя к ней вплотную. — Такими смехотворными методами меня не проймешь, поэтому на первый раз я вас прощаю. — Он замолчал и долго вглядывался в ее побледневшее от испуга лицо, потом взял его в ладони. Чувственные пальцы ласково — и это подействовало на нее сильнее слов — поглаживали ее разгоряченную кожу. — Но если вам взбредет в голову снова выкинуть что-нибудь подобное, то я уже не буду таким добрым, и вы пожалеете о своем вызове.
Она поняла его недвусмысленный намек и плотно сжала губы. Весь ее облик выражал молчаливую, напряженную покорность, и лишь глаза, как два изумруда, лихорадочно горели на белом лице.
Неожиданно он рассмеялся глубоким, низким смехом и взял ее за руку.
— Пойдемте, Аннетт, я познакомлю вас с Эльзой, а то вы опять дадите волю своему неуравновешенному темпераменту и, чего доброго, ударите меня.
Она промолчала, и тогда он, цепко сжав тонкое запястье, потащил ее по широкой, затененной пальмами аллее. У Аннетт едва хватало сил на то, чтобы переставлять ноги: гигантский стресс последних двух недель, недавняя встряска выжали из нее всю энергию.
У подножия лестницы из темного гранита он резко остановился и заглянул ей в лицо. Потемневшие веки и пятна нездорового румянца на остро обозначившихся скулах, подавленный вид сразу бросались в глаза.
— Да что с вами в самом деле? Вы просто валитесь с ног! — Ей это показалось или в черных глазах- буравках действительно промелькнуло искреннее беспокойство? — Вам нужно немедленно лечь в постель и отдохнуть, после встречи с Эльзой разумеется.
— Почему вы все время пытаетесь уложить меня в постель? — строптиво зароптала она только для того, чтобы не казаться самой себе полной развалиной.
Он удивленно приподнял брови и посмотрел на нее с каким-то странным огоньком во взгляде.
— Неужели это так заметно? Если вы вдруг решите сообщить Эльзе такую… м-м… компрометирующую меня информацию, сделайте это в менее категоричной форме. Она глубоко верит в мою порядочность, хотя и знает, что я не святой, — добавил он мягким, шелковым голосом.
Аннетт вспыхнула и бессознательно поднесла руку ко рту — до нее только дошел смысл собственной фразы, и теперь она не знала, куда деться от смущения. К счастью, в эту минуту тяжелая дубовая дверь отворилась, и появление невысокого толстенького слуги-мексиканца в белой униформе избавило ее от необходимости придумывать себе оправдание.
— Ваш багаж, сеньор Бэтфорд? — расплываясь в широкой улыбке, с сильным акцентом проговорил он, сбегая вниз по ступенькам.
— В машине, Луис, — с легкой улыбкой ответил Саймон, бросая ему ключи от «мерседеса». — Мисс Бэтфорд у себя?
— Да, сеньор. Она так волнуется.
— Мы тоже, — едва слышно пробормотал Саймон, и Аннетт обеспокоенно вздрогнула. Его горячие пальцы легли на прохладную кожу чуть повыше ее локтя и настойчиво сжались; думая о чем-то своем и почти не замечая ее, он повел Аннетт вверх по лестнице, но на небольшой площадке перед дверью вновь остановился.
— Я понимаю, сейчас больше всего вам хочется остаться одной, принять душ и заснуть, но вначале я отведу вас к Эльзе, — сказал он серьезно, ирония исчезла из его глаз, как будто ее и не было. — Должно быть, она с утра не находит себе места, желая поскорей задушить вас в объятиях, — добавил он, и бесстрастное его лицо потеплело.
