которые могу и не сдержать. Ты не представляешь, как мне хочется сказать тебе: «Останься и будь моей женой», но я не могу! Не имею права! И поэтому я не должен был привозить тебя сюда, не должен был заниматься с тобой любовью… Только не проси меня сожалеть о том, что было. Потому что это… выше моих сил.
— Значит, теперь ты просишь меня сделать вид, будто все в порядке?
— Нет, это было бы слишком.
Эглантайн отвела взгляд и стала изучать узор на покрывале.
— У тебя есть другая женщина? — спросила она. — В этом заключается твоя «неразбериха»?
— Нет!!! — испуганно воскликнул Ник. — Совсем нет! Дело в другом, но, пожалуйста, не спрашивай меня об этом. По крайней мере, пока.
— Тебе не надо объясняться или просить прощения. Ни «пока», ни когда-либо еще. Ты же не принуждал меня силой! Господи! — Эглантайн нервно рассмеялась. — Мы же взрослые люди, и никто в суд на тебя за это не подаст. Такое случается довольно часто…
— Нет, — возразил ей Ник. — Такое, как у нас, — редко…
— Больше не будет никаких «нас»! — отрезала Эглантайн. — И выйди из комнаты, мне надо одеться.
Просить об этом было просто смешно, ведь Ник знал наизусть каждый дюйм ее тела. Эглантайн и по этому поводу ожидала какого-нибудь едкого замечания, однако Ник повиновался просьбе беспрекословно.
Эглантайн торопливо оделась. Внутри она чувствовала какую-то непривычную пустоту, словно ее тело вмиг стало невесомым. Но она знала: так будет недолго. Боль вернется и на этот раз, возможно, доведет ее до полного отчаяния.
Ей стало жаль себя. Решившись на знакомство с Ником, она хотела быть холодной и сдержанной, а вместо этого позволила ему завладеть своей душой — и телом. Подчинилась человеку, которому был нужен просто секс без последствий и который теперь буквально выгонял ее из своей жизни.
Из соседней комнаты доносился приглушенный голос Ника. Приоткрыв дверь, Эглантайн обнаружила, что он разговаривает по телефону, отвернувшись к окну. Она хотела незаметно проскользнуть к выходу, как вдруг обнаружила, что ее папка лежит у него на столе, а уйти, оставив Нику свою рукопись, она не могла.
Расправив плечи и выпятив подбородок, Эглантайн уверенно подошла к столу, забрала свои вещи и независимой походкой направилась в прихожую. Ник тотчас же бросил трубку и поспешил за ней.
— Я ухожу, — отчеканила Эглантайн, стоя перед дверью, — открой мне, пожалуйста.
— Конечно, — сухо отозвался он. — Я отвезу тебя домой.
— Не стоит затрудняться! — выпалила она. — Благодарю. Я поеду на такси.
— Как тебе будет угодно. Тогда я помогу тебе поймать машину.
В лифте они ехали так же, как и несколько часов назад, когда поднимались в квартиру Ника: Эглантайн — у одной стены, Ник — у другой, и оба молчали.
Дождь закончился, но воздух был по-прежнему сырым и холодным. Ник заметил в конце улицы свободное такси и, протянув руку, выставил большой палец.
Когда машина поравнялась с Эглантайн, он тихо спросил:
— Могу я хотя бы надеяться, что ты мне веришь?
— Не можешь. — Каким-то чудом ей удавалось говорить спокойно. — Все кончено. На этот раз навсегда!
Она заметила, как окаменело его лицо.
— Тогда прощай! — пробормотал Ник и вдруг порывисто обнял ее за плечи.
Он целовал ее страстно, почти агрессивно, с силой раздвигая языком ее сомкнутые губы, пока Эглантайн не оправилась от шока и не оттолкнула его.
— Это тебе на память, — сказал Ник, тяжело дыша, и улыбнулся. — До следующей встречи!
— Которой не будет никогда! — свирепо отозвалась Эглантайн и села в такси.
Дрожащим голосом она назвала адрес изумленному водителю и с силой захлопнула дверцу.
17
Какой же я осел! — ругал себя Ник, провожая взглядом отъезжающую машину. Что же я не рассказал ей, как все было на самом деле, с самого первого дня?
Да потому что боялся, шепнул ему внутренний голос. Боялся открыть правду, боялся, что она тебя бросит! Зато теперь ты точно потерял ее, причем навсегда.
Объясняясь с Мьюриел, Ник надеялся, что достойно выйдет из сложившейся ситуации, но оказалось, что он хотел невозможного.
Он долго боролся с искушением броситься вслед за такси, пока оно еще не набрало слишком большую скорость, вытащить оттуда Мьюриел и просить на коленях прощения.
Все лучше, чем смотреть, как она уезжает, проклиная меня на чем свет стоит, думал Ник, но машина уже скрылась за поворотом. Он тяжело вздохнул и побрел домой. Да и как можно начинать серьезные отношения, если я того и гляди останусь без работы?
Перед уходом Мьюриел ему позвонила секретарь Бриджит Колверт. Завтра утром грозная начальница требовала непокорного подчиненного на ковер.
Главе «Ньюс ин Миррор» репортажи из серии «Одинокий ньюйоркец» пришлись по вкусу, однако от Брунгильды Ник не ожидал похвал. Вот уже несколько дней она требовала от него подробного отчета о свиданиях с Мьюриел Никсон, и Нику до смерти надоело придумывать разнообразные отговорки.
Ник решил закончить работу над статьей и, движимый каким-то сверхъестественным вдохновением, работал почти до рассвета. Наутро, прочтя готовый материал, он вдруг понял, что написал настоящее признание в любви.
— Свадьба отменяется! — провозгласила Мьюриел, появляясь на пороге кухни. — Тина, ты меня слышишь?! — крикнула она неподвижной сестре, которая сидела за пустым столом и сосредоточенно смотрела на его гладкую поверхность. — Да что с тобой? Ты вошла в транс?
Эглантайн вздрогнула и подняла глаза.
— А, ты все-таки рассталась с Тибалтом? Прости, я задумалась…
— Не извиняйся. С этим Тибалтом одна нервотрепка! — Мьюриел наполнила чайник и поставила на огонь. — Он, видите ли, еще не уверен, пора ли нам жениться! — фыркнула она. — Я рада, что вовремя поняла, какой он все-таки маменькин сынок! Хочешь кофе? Похоже, эта бурда у тебя в чашке совсем остыла…
Эглантайн рассеянно протянула сестре полупустую чашку с холодным кофе.
— Да что с тобой?! Проблемы с романом? Не хотят печатать?
— Нет, — уныло ответила Эглантайн, — с книгой все в порядке.
— Тогда что?
— Кое-что личное…
— Ого! — воскликнула Мьюриел, смерив сестру пристальным взглядом. — Ты решила не бросать Чарлза?
Ах да, Чарлз! — вспомнила Эглантайн. Он остался в другой жизни, этот Чарлз. А я даже не потрудилась как следует с ним объясниться.
— Нет, но я как раз обдумываю, как сказать ему о том, что между нами все кончено.
— Позволь, это сделаю я! — с энтузиазмом вызвалась Мьюриел, мстительно потирая руки. — Я с удовольствием выскажу ему все, что думаю.
Несмотря на подавленность, Эглантайн не сумела сдержать улыбку.
— А я-то думала, теперь, расставшись с Тибалтом, ты поймешь, что такое сострадание, — заметила она.
