линейкой.
— Где была ваша голова?! — набросилась она на Сина Майкла. — Вы что, собираетесь отправить нас всех побыстрее в могилу своим пижонством и бравадой?!
Откровенно презрительная усмешка пробежала по лицу Сина Майкла.
— Вы мне не мать, — бросил он, проходя мимо нее в замок и вращая вокруг указательного пальца пистолет как самый настоящий киллер.
— Черт знает что творит… — пробормотала миссис Причард. Спектакль-кончился. Она вытерла руки о фартук и собралась вернуться в замок.
— Что же он творит? — спросила ее Виктория, обратившая внимание на столь не присущее домоправительнице затравленное выражение лица.
Она не могла понять, в чем дело: то ли слова Сина Майкла просто нанесли урон авторитету миссис Мэджин, будучи произнесены в присутствии других, то ли за ними крылся иной, более глубокий смысл.
— Об этом лучше помалкивать, — ответила миссис Причард, доверительно сжимая руку Виктории. — «Кто умножает познания, умножает скорбь».
После ухода поварихи во дворе остался лишь Чен, вдумчиво протиравший зеркало водителя.
Виктория засунула руки в карманы и направилась к нему.
— Здесь, я вижу, не соскучишься, — заметила она.
— Все зависит от того, что понимать под скукой, — ответил он, даже не взглянув на Викторию.
— А как бы вы определили это понятие? — спросила она, заинтригованная молодым азиатом, который держался обособленно от остальных слуг.
В то время как обрывки услышанных разговоров и наблюдение за постоянными обитателями замка уже стали складываться в сознании Виктории в красочную картину с участием всех домочадцев, Чен оставался для нее загадкой. И он настойчиво старался сохранять дистанцию между собой и кем бы то ни было.
— Определения, — философски протянул Чен, — имеют значение только в том случае, если оправдывают существование человека, их дающего.
— Это Конфуций?
— Нет, Чен, — сказал шофер.
Виктория, скрестив руки на груди, наблюдала за его работой.
— Какой же вывод сделает мудрец Чен из того, что здесь произошло? — Она была уверена, что его миндалевидные глаза не пропустили ни одной детали. Но поделится ли он своими наблюдениями, оставалось под вопросом.
— Вы имеете в виду выстрел? — спросил Чен.
Его откровенная реакция укрепила надежду Виктории на то, что ей удалось при помощи своего обаяния совершить важный прорыв в общении с ним.
— Вы действительно думаете, что там была крыса? — спросила она, стремясь услышать его версию события.
Продолжая методично протирать зеркала заднего обзора, он перешел на ту сторону лимузина, где было место пассажира.
— Судьба крысы меня не касается, — отрывисто ответил он. — Да и не должна касаться.
Мистер Равнодушие — окрестила Чена Виктория, полагая, что его столь же мало взволновала бы и судьба людей-собратьев. Было ясно, однако, одно: культурное неравенство между Ченом и остальной обслугой развело их по разным полюсам. Так или иначе, но необщительный по природе шофер составлял уголок прежней жизни Хантера, жизни, как она сформулировала, «до рождества Замка». То, что Чен предпочел остаться слугой О'Хари даже после наплыва ирландцев и ухода прежних сотрудников, со всей определенностью говорило о его преданности, независимости и уверенности в себе.
Но может быть, подумала она, Чену просто нравилось носить форму с блестящими медными пуговицами и водить роскошные автомобили…
— А что вы думаете о «Майамских дельфинах»? Они смогут перейти в высшую лигу? — как бы невзначай спросила Виктория.
Чен посмотрел на нее долгим взглядом, который мог бы сойти за любование, если бы только его лицо было способно на такое выражение.
— Преждевременные предсказания, — заметил он, — не показатель мудрости.
— Запомню… — недоумевая ответила Виктория. Может, он имеет в виду лишь прогнозы, касающиеся футбольных матчей? Но она не стала разбираться, поскольку и без того была утомлена разгадкой главных проблем.
Когда она направилась к лестнице, первые капли вновь начавшегося дождя запузырились в многочисленных лужах во дворе. «Кем бы ты ни работал, — подумала она, — протираешь ли автомобиль или носишь замшевое пальто, а дождь все равно пойдет. Не есть ли это один из законов Мэрфи?»
Не успела она подняться на третью каменную ступеньку, как ее блуждающий рассеянный взгляд остановился на том, чего не замечал до сих пор. Она вздрогнула от отвращения: недалеко от нее лежала толстая мертвая крыса. На месте головы, в которую метко попала пуля, остался лишь кровавый изуродованный остаток шеи.
— Вы немного запоздали, — заметил Хантер. Поднос, на котором ему подали завтрак, был уже отставлен в сторону, и он сидел над деловыми бумагами.
После почти шести дней добросовестной работы посчитать его замечание приятным Виктория не могла.
— Может быть, если я буду выходить из своей комнаты на час раньше, — ответила она, — то смогу не задерживать вас.
— Но вы же живете лишь этажом выше, — заметил он. — Думаю, что человек, обладающий вашей предприимчивостью, уже успел бы съехать вниз по перилам.
— Я живу на третьем этаже, — поправила она его.
По реакции Хантера Виктория смогла понять, что этого он до сих пор не знал.
— А что вы делаете на третьем этаже? — спросил он. — Я отдал специальное указание, чтобы вас поселили рядом с комнатой Пэгги.
— Тогда дорога была бы покороче, — согласилась Виктория. — Но никаких проблем у меня не возникало и в этой комнате.
«Да и никто не окружил бы меня большим материнским вниманием, чем миссис Причард».
— Это никуда не годится! — ворвался в ее мысли голос Хантера. — Комната рядом с Пэгги в два раза больше и там есть камин. В прохладные дни вы могли бы им пользоваться.
«Если бы только существовал огонь, способный пробить холод этого дома», — подумала Виктория.
— Мне хотелось бы, чтобы вы переговорили об этом с миссис Мэджин, — сказал Хантер.
— Простите, но именно она и разместила меня там.
Даже сценаристы мыльных опер, в которых играла Мэрсайн, не могли бы придумать лучшего сюжетного хода, чем появление в комнате Хантера домоправительницы именно в этот момент.
— Вы уже позавтракали, сэр? — весело спросила она.
— Да. Благодарю вас, миссис Мэджин.
— Может быть, еще кофе? — В конечном счете, домоправительница была воплощением добросовестности: она всегда была готова тут же выполнить любое пожелание Хантера.
Викторию интересовало, знает ли О'Хари, какая на самом деле хитрющая лиса скрывается в облике этой старушенции. Хитрая лиса, которая не прочь очистить курятник, если только никто за ней не наблюдает. Но коль он это знает, то почему тогда терпит ее…
— Мне хотелось бы, миссис Мэджин, чтобы вы занялись одним вопросом, — заметил Хантер.
— О чем идет речь, сэр?
Хантер кивнул в сторону Виктории.
— Мисс Кэмерон только что сказала мне, что возникло некоторое затруднение, связанное с ее комнатой.
