предпринимателя, так как они находились в главном офисе небольшой компании, в сферу деятельности которой входил продовольственный и ресторанный бизнес. Инвестиции, окупаемость, поставщики, персонал – список вопросов, которым было посвящено утро. Однако стоило перейти в соседнюю комнату, в которой можно было разговаривать без боязни быть подслушанным, тема беседы менялась, и Авилов становился иным. Исчезала видимая мягкость, в голосе появлялась резкость. Конечно, внешне он оставался все тем же, рыжим, скромный костюм не превращался во фрак, но, изменив манеру общения, Авилов-профессор исчезал, а на его месте появлялся Авилов-лидер, или дон Сержио, как его в шутку называл Войтович.
– Нет, ты подумай, – хмыкнул Авилов и в раздражении отбросил газету в сторону. – Некто умный составил рейтинг «ста самых сексуальных людей Москвы». Они рассмотрели кандидатуры всех пятнадцати миллионов и определили, что у одних зубы кривые, у других носы огромные, а у третьих задница не соответствует общепринятым стандартам?
– Переживаешь, что не попал в этот список? – улыбнулся Войтович.
Авилов почесал нос кончиком пальца и прищурился.
– Оскорбило глупое желание людей мериться друг с другом гениталиями. Ради чего они это делают?
– Ради ощущения собственной исключительности, – подсказал Войтович, которого начала веселить взволнованность Авилова.
Иногда Сергей терял бдительность и открывался. В такие минуты проглядывало его настоящее лицо, лишенное наглой самоуверенности и жесткости. Войтович не любил подобные всплески эмоций, однако терпел, так как знал, что у каждого человека имеется слабое место, которое всплывает наружу, будучи потревоженным неосторожным словом или действием. У Авилова слабым местом было понятие красоты, а также стоическая неприязнь к людям, которые восхваляют свои или чужие физические достоинства. Именно поэтому его бесила Ирма, которая пользовалась ярким лицом и соблазнительной фигурой для решения щекотливых бизнес-вопросов. Тем не менее он признавал ее компетентность и во многом подчинялся. Однако только потому, что восхищался разумностью и профессионализмом Ирмы, которая зачастую по расчетливости и изощренности превосходила самого Авилова.
– Ей надо было родиться мужчиной, – как-то сказал он Войтовичу.
– Тогда ты здоровался бы с ней за руку и пел дифирамбы ее чутью?
– Тогда я не разглядывал бы ее грудь и не думал бы о том, какая она в постели.
Этот разговор случился задолго до того, как Войтович и Ирма стали любовниками. Свои отношения они не афишировали, никто в офисе не догадывался, что их связывает во внерабочее время. Авилов, естественно, знал об их связи, так как скрыть от него что-либо было невозможно. Сначала он был озадачен, после раздражен, но теперь привык. К подобной метаморфозе его привела сама Ирма, к которой он испытывал уважение за то, что она никогда не пользовалась положением любовницы босса при решении рабочих проблем. В офисе Ирма занималась бизнесом, любовные переживания оставляла за порогом.
Кроме того, Авилов откровенно побаивался госпожу Пейве, способную отправить неугодного в мир иной не только взглядом или словом, но и конкретным действием. Самым легким наказанием было увольнение – это касалось тех, кто был занят в легальной сфере. В «теневом факторе» разногласия или подозрения решались банальным физическим уничтожением. Причем Ирма не давала возможности оправдаться или реабилитироваться. Она тщательно оценивала степень прегрешения и выносила приговор, однозначный и окончательный. И мнение свое никогда не меняла.
Подобная жестокость была вполне объяснимой. Инстинкт самосохранения у Ирмы был развит сильнее всего. Она обладала повышенным чувством опасности и могла определить, откуда исходит потенциальная угроза, даже в том случае, если она еще находилась в зачаточном состоянии.
– Что-то Ирма задерживается, – сказал Войтович, бросив взгляд на часы.
– Действительно, – согласился Авилов. – Четыре часа. Многовато.
Внезапно он ощутил легкое беспокойство, бегущее вверх от позвоночника к голове. Пытаясь избавиться от этого неприятного чувства, он принялся раскладывать документы по папкам. Войтовича насторожила эта бурная деятельность, мешающая сосредоточиться на работе. Кроме того, в очередной раз он пожалел, что они с Авиловым занимают один кабинет. Конечно, было бы удобнее сидеть в разных комнатах, но они так часто вынуждены общаться друг с другом, что постоянные перебежки из одного помещения в другое вымотали бы обоих еще в середине дня.
Ирма же предпочитала быть единоличной хозяйкой своего кабинета. Он и был той комнатой, которая использовалась для приватных бесед. Кабинет был звуконепроницаемым, и ко всему прочему из него невозможно было связаться с внешним миром. Все мобильные телефоны мгновенно теряли свою значимость, так как специальные устройства гасили сигналы, делая комнату своеобразным вакуумом, в котором отсутствовало покрытие сети. В этой комнате Ирма проводила как минимум несколько часов каждый день, в остальное время решала задачи, требующие ее непосредственного участия.
Войтович испытывал желание позвонить и уточнить, когда она появится. Но главным образом руки тянулись к телефону только по одной причине: услышать ее голос. В другой ситуации он непременно позвонил бы, но только не сейчас. Уезжая, Ирма предупредила, что у нее дела в порту.
Если один из них говорил, что собирается «ехать в порт», – это означало, что беспокоить его во время отсутствия запрещено. Начать волноваться можно было по истечении шести часов, когда «уехавший в порт» не отвечал на контрольный звонок и вообще не давал о себе знать. Такого ранее не случалось, все возвращались заблаговременно, либо отзванивались, сообщая о том, что ситуация под контролем. И все же Войтович не находил себе места каждый раз, когда Ирма исчезала из поля его зрения.
Словно отвечая на его мысли, дверь в кабинет открылась и на пороге показалась Ирма. Войтович с облегчением прикрыл глаза, по выражению лица Ирмы догадавшись, что у той все в порядке. Однако состояние легкости мгновенно улетучилось, едва Ирма вошла внутрь. Она принесла с собой тревогу. И пусть это никоим образом не выражалось в лице или взгляде, от Ирмы исходила некая опасность. Осталось лишь узнать, над кем она нависла.
– Вы похожи на гончих, – улыбнулась Ирма. – Нос по ветру, характерная стойка, готовность к преследованию.
Войтович расслабился. Если Ирма улыбалась, значит, опасность грозила не им. В противном случае она немедленно бы начала с главного, не позволила бы себе шутить над ними.
– Какие новости принес охотник? – Авилов не удержался и с максимальной точностью воспроизвел акцент Ирмы.
Та никак не отреагировала на этот выпад. За долгие годы она привыкла к тому, что люди обращают внимание на ее необычное произношение. Ирма даже не пыталась избавиться от своего сильного акцента, главным для нее являлась правильность произносимых слов, а не то, насколько они благозвучны для чужого уха. Ко всему прочему она знала, что ее речь легко узнаваема, и пользовалась этим в пределах офиса. Некоторые входили в состояние ступора, лишь услышав в трубке телефона голос с характерным грубым выговором.
– Перейдем в мой кабинет, – сказала она и удалилась.
Начало беседы посвятили общим вопросам. Ирма взяла на себя роль управляющего ходом разговора, впрочем, мужчины не сопротивлялись, ибо оба признавали ее мастерство по части ведения деловой беседы. Ирма отсекала все лишнее, расставляла ударения на самых важных деталях и не позволяла вниманию рассеиваться. Войтович с удовлетворением отмечал, что с момента появления Ирмы в их команде дела стали решаться намного быстрее и качественнее. Она была прагматичной, сконцентрированной и спокойной, что, в свою очередь, передавалось остальным участникам беседы.
– Первое, – сказала Ирма и передала Войтовичу в руки бумаги. – Завтра в порт на «Центурионе» приходит основной груз, послезавтра – вторая часть, которую мы сдаем Наумову и его людям. Пусть прогнется перед начальством.
– Наумов получает очередную звезду, а мы теряем деньги, – отозвался Авилов.
Ирма нахмурилась. Она не любила, когда люди в ее присутствии демонстрировали зависть и жадность.
– Сережа, тебе мало? – спросила она, на этом порицание закончилось, потому что Авилов смутился и предпочел промолчать. – Наумов получит очередную звезду, а мы возможность продолжать свою деятельность. Все остаются в выигрыше. Далее. У нас два сообщения от Генриха. В порт Амстердама через
