стрелять. Эльза тоже не чувствовала волнения, хотя это казалось ей странным. Она вдруг поняла, что абсолютно готова к убийству мужа и что ей несложно отнять чужую жизнь. Этому ее, кстати, научил сам Генрих. Он убрал страх из ее души, показав, что в смерти нет ничего отталкивающего. Эльза не боялась ни мертвых тел, ни момента последнего вздоха, когда жизнь уходит из человека, ни стеклянного взгляда. Даже вид крови ее не волновал.
Не ожидающий сопротивления Генрих не смог отреагировать и уклониться от опустившейся на его голову статуэтки. Оглушенный, он не удержался на ногах и покатился вниз по лестнице. Эльза спустилась к нему. Он лежал в неестественной изломанной позе, но все еще дышал. Подняв пистолет, выпавший из его руки, Эльза присела рядом. Генрих открыл глаза и с нежностью посмотрел на жену.
– Сапо солгал тебе, – тихо сказала она и поднесла пистолет к его голове.
Выстрелив, Эльза поднялась и побежала вверх по лестнице. Сапо, услышав глухой хлопок, немедленно вошел в гостиную. Увидев Эльзу, живую и с пистолетом в руке, он мгновенно понял, кто был убит, и резко бросился вперед. Эльза не успела остановить его. Сапо ударил ее в грудь, повалил на пол и принялся душить. Пистолет отлетел в сторону, и ей нечем было защитить себя, кроме ударов руками, которые слабели с каждым мгновением. С отчаянием, утроившим силы, Эльза оттолкнула Сапо, дотянулась до пистолета и выстрелила ему в лицо. Сапо замер на мгновение, и ей показалось, будто в уже мертвых глазах промелькнуло уважение, и навалился на нее. Кровь, льющаяся из его лба, падала Эльзе на лицо, и она, столкнув с себя обмякшее тело, вытерла щеки ладошкой. Потом подняла голову и увидела Макса, который стоял у дверей. Переведя взгляд на мертвого Сапо, он оторопел, а заметив, что волосы Эльзы выпачканы кровью, задрожал от страха.
– Как ты? – спросил он.
– Все в порядке, – сказала она, и Макс поразился ее спокойствию.
Но еще больше пришел в изумление от того, что на него было направлено дуло пистолета.
– Ты что надумала? – спросил он и сделал шаг по направлению к Эльзе.
Забрав пистолет, бросил его на диван, потом прижал женщину к себе.
– Я убила Генриха, – сказала она ровным голосом. – Его нужно убрать отсюда. И Сапо тоже. Ни один человек не должен знать, что произошло в этой комнате. Все останется на своих местах.
Макс спустился вниз и проверил, действительно ли Генрих мертв. Потом поднялся наверх и прошелся по гостиной, обдумывая ситуацию.
– Что значит «на своих местах»? – спросил он, но в душе уже понял значение этих слов.
Эльза присела на диван и достала из коробки сигару. Генрих любил вечером после тяжелого дня налить себя коньяку и затянуться сладким дымом. Вечер с такой компанией, говорил он, пробегает незаметно. Эльза зажгла огонек и закурила, но, не ожидая такой крепости, закашлялась.
– Ты займешь место Сапо, – сказала она. – На Генриха совершат покушение, и он, в страхе за жизнь, спрячется и больше никогда не выйдет из своего убежища.
– Какого убежища? – удивился Макс, и Эльза пожала плечами.
– Не знаю, – сказала она. – Только я буду знать, где он находится, но тебе сказать об этом не смогу. Видишь ли, у каждого должен быть свой секрет.
Макс нервно сглотнул и беспокойно огляделся.
– Нужно вынести их из дома, – сказал он. – Усадим в машину и расстреляем на глазах у охраны. Пусть видят, в какой опасности находился босс, а они ничего не сделали, чтобы его спасти. Появится хороший повод сменить охрану, чтобы не было лишних вопросов. Странно, что они еще не прибежали сюда после выстрелов. За это их следует наказать. Несобранные и безответственные. Генриха увезем якобы в безопасное место, а Сапо… – Макс посмотрел на тело главного координатора и не закончил предложение. – Помоги мне вытащить их через тоннель.
Все прошло так, как они и задумали. Эльза плавно заняла место Генриха, и никто не догадывался о том, что «Аквилоном» управляет она и что тело ее мужа давно сгнило в озере, на берегу которого она каждый день кормит уток. Однако спустя некоторое время случилось нечто, что заставило ее сильно поволноваться. Приехавшая к Генриху Габи Тасман с усмешкой выслушала Эльзу, которая объявила, что Генрих общается с управляющими только через главного координатора.
– Я не занимаюсь делами, – сказала Эльза, рассматривая высокую фигуру женщины в дорогом брючном костюме. – Поэтому вам следует обратиться к господину де Фризу. Кстати, он должен скоро приехать, и вы сможете обсудить с ним все вопросы.
– Когда ты его пришила? – поинтересовалась Габи и хрипло засмеялась. – Не дергайся, – посоветовала она. – Я, конечно, понимаю, что живой ты меня отсюда не выпустишь, особенно после этих слов, однако выслушай. Мне плевать, кто управляет «Аквилоном», главное, чтобы картель и я, в частности, получали прибыль. Если им будет руководить грамотный человек, такой, каким был Генрих, – она ехидно прищурилась, – а он, смею сказать, был лучшим управленцем из тех, кого я знала, то я и слова не скажу.
– Ты и так слова не скажешь, – улыбнулась в ответ Эльза.
– Ладно, – согласилась Габи. – Только сначала дам тебе совет. Действуй жестче. Веди себя, как Генрих, раз уж заняла его место. Твое управление слишком мягкое. Секции начинают ссориться между собой, делят рынки и товар, а ты не замечаешь этого. Генрих прижал бы их уже в тот момент, когда они только подумали развязать ссору.
– Какие предложения? – спросила Эльза.
– Показательное наказание. Скажу тебе, что некоторые управляющие ведут себя весьма нагло. «Бентли», частные самолеты, увеселения в королевских масштабах. В общем, сорят деньгами, вызывая подозрения. Например, Альберт – управляющий бельгийской секции недавно приобрел себе остров, на котором устраивает оргии в компании своих дружков-извращенцев и полусотни голых девиц. Им уже интересуется полиция.
– Устранить? – задумалась Эльза.
– Для начала прикажи уничтожить их игрушки. Сожги к чертовой матери машины класса люкс и самолеты. Нечего светиться впустую. Свой борт может иметь только Генрих.
Габи потянулась за сигарами, которыми Генрих ее никогда не угощал, но Эльза захлопнула коробку, прищемив ей пальцы.
– Не забывайся, – сказала она и измерила Габи высокомерным взглядом.
Габриэлла Тасман поднялась с дивана и с уважением посмотрела на хрупкую женщину, быстро понявшую, как следует себя вести. В гостиную вошел Макс и пожал Габи руку.
– Месье де Фриз, – прищурилась Габи. – Рада знакомству с новым координатором. Мистер Генрих, – она посмотрела на Эльзу и улыбнулась, – должно быть, высоко ценит вас, раз посчитал достойным для такой сложной должности. Жаль, что Сапо с ней не справился.
– Габи, не паясничай, – рассмеялась Эльза. – Присядь. Обсудим дальнейшие планы.
После того разговора прошло почти десять лет, а Эльза помнила его, словно он состоялся вчера. Она могла повторить каждое слово, произнесенное Габи или Максом, воспроизвести их движения, а также свое настроение. Именно в тот день она окончательно стала Генрихом и больше ни на минуту не забывала о том, какую роль выполняет.
Жизнь Эльзы сильно изменилась, однако впервые за многие годы женщина испытывала облегчение, оттого что она принадлежит только ей. Никто не мог указать ей, как поступать, она была полноправной хозяйкой того, что происходило вокруг. Послушавшись совета Габи Тасман, которую без страха быть уличенной в убийстве мужа отпустила в Лондон, Эльза стала управлять «Аквилоном» так, как это делал Генрих. Она действительно устроила разгром в бельгийской секции, а потом и вовсе сменила управляющего. Наладила новые контакты с колумбийцами, покупала нужных людей и без колебаний устраняла тех, кто ей мешал. Откуда в ней было столько жестокости, Эльза не знала, но умело применяла ее там, где этого требовали обстоятельства. Железной рукой она держала картель в узде, и не было никого, кто пошел бы против нее. Вернее, Генриха, что, впрочем, было одно и то же. Лишь однажды Эльза растерялась, не зная, как поступить, когда узнала, что Зеф Ноли рекомендует Войтовича на освободившееся место управляющего северо-восточным сектором. Много лет она безуспешно искала свою семью и даже не предполагала, что их жизни так тесно связаны. В тот момент Эльза испытала крайнее разочарование в Павле, который занимался таким грязным бизнесом, и в себе. Но больше всего ее огорчило, что она не может открыться ни мужу, ни
