— Вот и встретились, — начал было он, но посмотрел на нее и замолчал.
— Ох и гад! — сказала Раиса.
— Ну вот, так сразу и гад…
— Гад, — повторила она, — с тобой как с человеком… Не договорив, она вдруг бросилась на него с кулаками.
Пермяков с трудом перехватил ее руки, сжал в запястьях. Легкий его рюкзачок свалился на землю, усеянную битым кирпичом.
— Ну, ты чего, — примирительно забормотал он, — ты чего?
Раиса вырывалась, удержать ее было трудно, но он удержал, сжав запястья сильней. Она скривилась от боли, и Пермяков тут же отпустил.
— Гад, — еще раз выругалась она. И вдруг заплакала, зло и беззвучно.
— Рай…
Она повернулась к нему спиной. Пермяков осторожно положил ей руку на плечо, но она вывернулась, резко и враждебно.
— Рай, — позвал он, — ну, чего ты?
Она не отозвалась.
Тогда он попытался объяснить:
— Рай, ну ты пойми… Это ведь одно мученье Мне что, мне с тобой только лучше. Но тебе-то на черта жилы рвать?
Раиса глянула через плечо и сказала почти с ненавистью:
— А вот это не твое дело!
Пермяков опустил плечи, вздохнул и проговорил подавленно:
— Тебя же пожалел.
Она ответила:
— Нужна мне твоя жалость…
