железнодорожной ветки между Тикритом и Самарой, прием.
— Я Скорпион-три, работаю в твоем районе, Курт-три. Нужна огневая поддержка, прием.
— Скорпион — три, мне нужна пара самолетов с ракетным вооружением, атака по команде, цель подсветим лазерами. Без команды открывать огонь запрещаю, повторяю — без команды открывать огонь категорически запрещаю, прием.
— Курт — три, понял тебя, огонь только по команде, расчетное время прибытия восемь минут, аэродром Аль-Сахра взят, прием.
— Скорпион три, рад слышать это. Огонь только по команде, я буду в опасной зоне, прием.
— Курт — три, понял тебя. Конец связи.
Майор Гуль спрыгнул на землю, попрыгал, разминая затекшие ноги. Они не думал, что восстанавливать империю — это так просто и одновременно — так утомительно для ног и для задницы. Перебросил за спину автомат, проверил пистолет в кобуре.
В пяти сотнях метров от них танкисты совершали намаз, расстелив коврики прямо у остановленных танков.
— Абдалла, что ты задумал? — спросил подошедший из хвоста колонны капитан Эрим. Майора ему должны были дать на днях.
— Я хочу поговорить с ними
— Ты спятил? Пусть самолеты сделают свое дело!
Майор повернулся, посмотрел в глаза своего друга.
— Что ты там видишь, Охран?
— Я вижу там с десяток танков, не считая другой техники. И мусликов, которые сейчас стоят кверху задницами и славят Аллаха, вместо того, чтобы воевать! А что, ты видишь там что-то, кроме этого?
— Да, вижу. Я вижу там несколько танков, которые сильно нам пригодятся, когда мы будем восстанавливать Османскую Империю. Пригодятся, Охран, очень сильно пригодятся. И я вижу там будущих граждан этой империи, которых обучили американцы. Нужно просто с ними поговорить, вот и все…
— Эти танки могут смешать нас с песком! Могут раскатать нас в лепешку.
— Могут. Но не сделают это.
Капитан Эрим знал, что с Гулем спорить бесполезно.
— А мне что делать?
— Возьми свою дуру и прикрывай меня. Хорошо прикрывай. Принимай командование, пока я там…
Капитан Эрим посмотрел в спину уходящему другу, потом сплюнул.
— Боевой порядок. Готовьте ракеты! Снайперам готовность.
— Мяхряба.
Иракские танкисты, брошенные остатками того, что в нормальных странах называется властью навстречу катящемуся на Багдад стальному валу нашествия, конечно же не могли пропустить намаз, это было бы грешно. Время намаза застало их в дороге, они покинули танки, расстелили молитвенные коврики, определили направление на Мекку по компасу и совершили намаз. А когда они отдали положенное Аллаху — они увидели, что навстречу им идет человек. Вооруженный человек, он идет по пустыне навстречу танкам и не боится ни их, ни их танков. Все боялись их танков, это были такие же танки, как и те, на которых американцы сокрушили Саддама.
Все боялись. А этот человек — не боялся.
— Салам — настороженно ответил капитан иракской армии Салем, держа руку на рукояти пистолета, который еще находился в кобуре.
— Мир вам, именем Аллаха!
— Ты правоверный? — настороженно спросил капитан
— Нет, нельзя сказать, что я правоверный, потому что я хоть и верю в Аллаха, но не совершаю намаз пять раз в день. У меня нет на это времени. Но я солдат, такой же как и вы. Солдат.
— Ты не солдат, а бандит.
— Смотри не на одежду, смотри на человека.
— На твоей голове повязка, на ней написана шахада.
— Я солдат. Что бы ни было написано на моей головной повязке.
— И какой же армии ты солдат?
— Я солдат Великой Османской Империи, чье падение принесло народам Востока рабство и неисчислимые беды — ответил неизвестный
— Великой Османской Империи? — презрительно ответил капитан — должно быть ты сумасшедший.
— На этих танках есть детектор лазерного облучения — сказал неизвестный — пусть один из твоих людей проверит. Но только один, потому что второй — умрет.
С этими словами неизвестный поднял левую руку, очень медленно поднял ее вверх, чтобы это не выглядело, как попытка бросить нож и гранату. Именно в этот момент капитан убедился, что никакой это не сумасшедший а дело серьезнее, чем кажется. Он имел дело с американцами, американцы построили несколько учебных центров для новой иракской армии. Рядом с его центром, где его обучали ездить на танках, был тренировочный полигон иракского полицейского спецназа SWAT, их тренировала американская Дельта. Он заметил, что американцы все делают левой рукой. Он спросил почему, и ему сказали, что правая рука должна быть всегда свободна, чтобы успеть выстрелить. Именно то, что незнакомец поднял левую руку, свидетельствовало о том, что он прошел серьезную специальную подготовку.
— Мустафа, проверь!
— Так точно!
Невысокий, как и все танкисты, молодой иракец бросился к своему танку
— Значит, ты говоришь, что ты солдат Великой Османской Империи?
В этот момент лейтенант краем глаза заметил движение, довольно далеко от того места, где он стоял и где стоял неизвестный. Примерно полмили… немного поменьше. Такое движение, осторожное, почти незаметное лучше видно именно боковым зрением — и лейтенант понял, что их окружают.
— Да, это так.
— Может, это твоя империя вторглась в нашу страну утром?
— Мы не вторглись. Мы пришли с миром.
Лейтенант достал пистолет.
— Расстрелять!
Неизвестный даже не пошевелился — в абсолютной тишине лейтенанта танковых войск иракской армии вдруг ударил невидимый кулак, он пролетел метра два и только потом упал на землю. В груди его была огромная, действительно огромная, больше чем с кулак дыра.
— О, Аллах…
— Стоять! Стоять! — неизвестный правой рукой мгновенно выдернул пистолет и выстрелил несколько раз в воздух — строиться!
— Господин лейтенант, мы под… — Мустафа не договорил до конца, потому что докладывать было нечего. Но все поняли, что он хотел сказать. Мы под прицелом…
— Строиться! Слушать меня!
И иракские танкисты, привыкшие сначала к властной, жестокой руке Саддама, а потом пришедшие в новую армию — в основном при Саддаме они были феллахами, крестьянами, в армию пришли после процесса 'дебаасификации', когда из армии изгнали всех баасистов, а не баасистов в армии не было вовсе и новую иранскую армию американцы строили с нуля. Только потом начали обратно принимать каких-то солдат на офицерские должности… этот лейтенант видимо и был из таких. Остальные — просто феллахи. И поэтому они просто выстроились заново перед властным и решительным человеком, у которого был всего лишь автомат против двенадцати танков и стольких же БМП.
— Все вы помните, что раньше вы были частью единой империи! Османской Империи со столицей в Константинополе! Кто тогда смел напасть на вас?! Кто тогда смел прийти на ваши земли с мечом?! Кто тогда указывал, как вам жить?! Кто тогда запрещал вам молиться Аллаху?
