Часть 24
51. Начало конца
Джон Бонэм скучал. Гастроли по Северной Америке 1977 года едва начались, он сидел в одиночестве в номере отеля в Чикаго и размышлял, чего бы отмочить этакого, чтобы веселее было.
— Что тут делать, Коул? — жаловался он мне по телефону. — Не могу просто так сидеть. Что интересного есть в этом мудацком городе?
Одиннадцатый тур по Америке пошёл по-другому. С самого начала я почувствовал себя не в своей тарелке. Гастроли должны были быть лучшими за всю историю Led Zeppelin. Пятьдесят один концерт — это был крупнейший тур группы. Ожидалось миллион триста тысяч человек на концертах в тридцати городах. Группа впервые вернулась на сцену после аварии Роберта, который считал, что ему есть, что доказать аудитории.
Как бы то ни было, я сказал одному из роуди, что у меня есть ощущение, что это начало конца. Дух, направлявший группу с 1968 года, заметно ослаб, а наркотики стали играть слишком большую роль в жизни музыкантов. Не то, чтобы музыка стала хуже, толпы никогда не были разочарованы, по крайней, мне так казалось из-за сцены. Но я чувствовал, что страсть и братские отношения ослабли. К концу тура группа сыграла больше пятьсот пятидесяти концертов за девятилетнюю карьеру. Возможно, спад был неизбежным. Окружение группы выросло до неимоверных размеров, что тоже доставляло проблемы. У каждого музыканта был собственный ассистент: Денис Шихэн, бывший когда-то роуди Мэгги Белл, работал с Робертом, Дейв Нортовер, фармацевт и игрок в регби, помогал Джону Полу, Рекс Кинг, у которого был самый страшный хук в Англии, присматривал за Бонзо, и Рик Хоббс, водитель и управляющий Джимми, поехал на гастроли с ним. Даже у меня был помощник, Митчелл Фокс из нью-йоркского офиса, а Питеру помогал Джонни Биндон. В результате организация состояла из множественных подразделений, и мы все полагались друг на друга меньше, чем обычно, в плане поддержки и общения. Митчелл в основном контролировал других ассистентов, и я мог контактировать с самими парнями. Организация разбилась на коалиции.
Я всё так же старался сделать жизнь группы как можно более приятной. Например, я забронировал двухместный номер для Бонзо, как он и хотел — одна из спален превратилась в зал для бильярда, без мебели. Но часы, проведённые за бильярдным столом, в конце концов, утомили его.
— Мы вскоре уезжаем, — сказал я Бонзо. — Успокойся, мы свалим отсюда, пока ты будешь думать, чем заняться.
Бонзо труднее остальных в группе расслаблялся после концертов. Его переполняла энергия, он не мог усидеть на месте, ему требовалось приложиться к чему-нибудь, одних барабанов ему не хватало. В тот день, после того, как я вернулся к себе в номер, Бонзо решил расслабиться путём разрушения номера.
Стулья порхали по комнате. Диваны вылетали из окна. За ними последовали лампы и столы. Затем настала очередь телевизора, который взорвался о кондиционер и разлетелся на тысячи кусочков.
Услышав шум, я рванул через холл в сопровождении двух охранников. Дверь в номер Бонзо была приоткрыта. Когда мы к нему ворвались, он склонился над бильярдным столом, обдумывая следующий шаг.
— Не стойте там! — проревел он. — Этот стол тяжелый, как слон. Дай мне руку!
Какого чёрта! На тот момент мало что целого осталось. Мы вчетвером схватились за углы стола, подняли, наклонили на одну сторону, а потом торжественно бросили на пол. Щепки разлетелись во все стороны. Ухнуло не только в номере, но и во всём городе. От удара наверняка на озере Мичиган пошли волны.
— Время для выхода на «бис»? — спросил Бонзо, кивнув самому себе в знак согласия. Мы повторили варварский акт снова и снова — поднимали стол и роняли его на пол, пока он в дрова не превратился.
Раньше Бонзо тоже редко относился с уважением к собственности отелей. Возможно, скука всему была виной. Но в этот раз мне показалось, что что-то пошло под откос.
Вскоре после того, как бильярдный стол в последний раз рухнул на пол, в номер прибежал менеджер. От вида разрушений у него глаза на лоб полезли. Он поспешно схватил телефон и вызвал секретаршу, которая появилась с ручкой и тетрадкой. Он попросил её описать все повреждения, и пока она выполняла поручение, Бонзо стоял рядом и игриво помогал составлять реестр (Не забудьте испорченный пол!). Счет составил пять тысяч сто долларов.
Когда менеджер не мог уже сдерживать своё раздражение, то направил наше внимание на зеркало, случайным образом выжившее после атаки Бонзо. С сарказмом он произнёс:
— Боже мой, вы забыли про зеркало!
Бонзо усмехнулся:
— Не будь так уверен!
И прошествовал по комнате, снял зеркало со стены и швырнул на пол, от чего то разлетелось на тысячи осколков.
Несмотря на мои опасения, каждый концерт проходил при полных залах, перекупщики озолотились, продавая шестидолларовые билеты за семьдесят пять долларов. В Понтиаке, штат Мичиган, семьдесят шесть тысяч двести двадцать девять фэнов забили все щели стадиона, трёхчасовой концерт принёс феноменальные девятьсот тысяч долларов за единый вечер музыки. Мы также продали все билеты на четырёх концертах в Чикаго, четырёх в Лендовере, шести в Нью-Йорке и шести в Лос-Анджелесе. С апреля по июль цеппелины показали, что они — до сих пор самая козырная карта рок-музыки.
Питер не потерял уважения к поклонникам. Он вполне мог не напрягаться по поводу всего процесса, относясь к людям как Мария-Антуанетта (пусть едят пирожные). Он знал, что каждое шоу распродастся мгновенно, неважно, сколько усилий и таланта он приложит к организации. Но несмотря на семейные проблемы, он никогда не терял из виду тот факт, что без фанатов ничего бы не получилось. Когда мы планировали тур 1977 года, он был твёрдо уверен, что каждый поклонник должен получить за свои деньги сполна. Для концертов на больших площадках он настоял на видео экране, чтобы люди на галёрке почувствовали себя частью действа в той же степени, что и на переднем виду.
«Starship» получить нам не удалось, но мы не могли обойтись без привычных удобств. За десять дней до начала тура мне позвонили и сказали, что самолёт приземлился в Лонг-Бич, потому что один из двигателей едва не отказал во время полёта. Ребята и так не любили летать, и я решил, что новость о проблемах лайнера заставит их пользоваться железнодорожным транспортом. Поэтому без особых объяснений я организовал Ceasar’s Chariot, «Боинг 707» отеля «Ceasar’s Palace». Он ни в чём не уступал «Старшипу», разве что отсутствием органа.
По этому поводу никто не парился. Нас интересовала выпивка и наркотики. Мы пили пиво ящиками, а наркотики жрали словно сладкую вату.
Роберт также принимал обезболивающие. Его нога до сих пор восстановилась не полностью. Конечно, он проводил на ногах почти весь концерт, вышагивая, словно павлин под «Rock and Roll», «Whole Lotta Love» и «Stairway to Heaven». В отдельные периоды его тело принимало неуклюжие позы, совсем не те, что стали фирменным знаком Планта. Иногда я видел, как его лицо искажалось от боли. Пейджи пытался заполнить брешь сценического действа, и вполне с успехом.
Иногда нога Роберта буквально молила о пощаде от работы на износ. Акустические сеты приносили отдых, когда он мог сесть в центре сцены рядом с Бонзо, Джоном Полом и Джимми и вытянуть ногу, исполняя песни типа «Black Country Woman» и «Going to California».
— Иногда я завидую тебе, Бонзо, — сказал Роберт. — Ты сидишь на стульчике весь концерт. Скажи, если захочешь поменяться местами.
Однажды Роберт признался мне, что только толпа не заставляла его выбросить полотенце. Их возгласы побуждали его сжать зубы и терпеть боль, словно её нет. Фанаты были его поддержкой и
