отгороженными от тех знаний, что принципиально важны для присоединения к исследовательскому сообществу. В эпоху интернет-публикаций, констатирует инициативная группа, все исследования, которые рецензируются добровольцами и зачастую финансируются обществом, должны быть свободно доступными для всех.
Более содержательные подробности о мотивах, сути и ходе этой интересной кампании можно найти непосредственно на сайте инициативы. Здесь же осталось лишь добавить, что за последнее время это далеко не первая инициатива подобного рода. Но прежде речь шла о выступлениях отдельных учёных, призывавших к ним присоединиться (про призыв криптографа Мэтта Блэйза, в частности, подробно рассказывалось здесь).
Теперь, как можно видеть, настаёт время для коллективных действий.
Василий Щепетнёв: Без параллелей
На друзей и союзников России везло постоянно. В начале прошлого века другом и союзником великой империи была Черногория – маленькая балканская страна. В честь её правителя Александр Третий провозгласил тост: «За моего единственного друга, князя Николая Черногорского».
Но когда Александра Александровича сменил на престоле Николай Александрович, единственный друг возжелал большего, нежели имел прежде.
Вот что пишет в своих воспоминаниях Сергей Юльевич Витте:
'Вся игра велась на том, что в интересах России в случае столкновения её с Германией, поставить Черногорию в такое положение, чтобы она могла оказать России содействие. Черногорцы молодцы; нужно только сформировать постоянные части, а для этого нужны деньги. Вот по особым высочайшим повелениям и начали отпускать черногорскому князю на содержание сказанных частей войск особые суммы и теперь в смете военного министерства таких расходов значится около миллиона рублей, если не больше, но как именно расходуются эти деньги, никому в России неизвестно. Князь Николай по этому предмету писал Государю самые убедительные письма, уверяя, что война с Германией неизбежна и весьма нелестно отзывался о Вильгельме…
Но l'appetit vient en mangeant. В 1901 или 1902 году вдруг появился Николай Черногорский в Петербурге. Затем, я вижусь с черногоркой № 2 [дочерью Николая Черногорского], которая мне говорит, что её отец просил Государя помощи, что Государь на это согласился и, вероятно, я на днях получу повеление. Она прибавила, что очень просит меня оказать содействие. Я пожелал узнать, о какой помощи идёт речь'.
Речь шла не более не менее как о трёх миллионах в год. Сергею Юльевичу, в то время министру финансов, удалось отстоять бюджет.
Что такое три миллиона в тысяча девятьсот втором году? Две тонны триста двадцать два килограмма семьсот два грамма чистого золота. А четыре миллиона, та сумма, на которую претендовал горный князь в целом, — это три тонны девяносто шесть килограммов девятьсот тридцать шесть граммов опять-таки чистого золота. Разделите на сто пятьдесят тысяч, население Черногории на конец девятнадцатого века, и любуйтесь результатом. Каждый черногорский друг, включая стариков и новорождённых, обошёлся бы России в двадцать граммов чистого золота ежегодно. В пересчёте на более привычное для обывателя двадцать первого века золото пятисотой пробы – сорок граммов с гаком.
Благодаря министру финансов друзьям пришлось ограничиться втрое меньшим количеством — по грамму половинного золота в месяц на среднестатистического черногорца.
Ясно, что этого золота большинство наших черногорских друзей в руках не держали. Думаю, что и князь Николай Черногорский получал в своё распоряжение не всю сумму, изрядная доля оставалась у петербургских покровителей. Впрочем, может, и не оставалась. Другие времена.
Какого содействия ждали от Черногории в случае конфликта? Дипломатический рейтинг страны был ничтожен. Военный тоже (сегодняшняя армия Черногории – две с половиной тысячи человек). Экономики – по сравнению с Россией, Австро-Венгрией или Германией – в Черногории не существовало вовсе.
Перевооружение русской армии, проведённое Ванновским, военным министром 1881–1898 годов, обошлось казне в двенадцать рублей на солдата. Сколько солдат можно перевооружить на четыре миллиона рублей? Напомню, всё население Черногории составляло сто пятьдесят тысяч человек или немногим больше. А вот армия в девятьсот четвёртом году насчитывала сорок тысяч. Как так? А просто в армии числилось всё мужское население с двенадцатилетнего возраста. Народное войско. Есть в деревне сто человек мужского пола – пиши «рота».
Но интересно другое: министр финансов мог сказать «нет» самодержцу всея Руси императору Николаю Второму. Мог – и говорил. Имел право, имел мужество, имел чувство долга.
Кто в доме хозяин? Тот, кто больше всех зарабатывает? Лучше всех одевается? Чаще всех топает ножкой и надувает щёки? Нет, хозяин тот, кто распоряжается бюджетом. Пожалуй, и народовластие заключается не только в праве рассказывать политические анекдоты (совсем зачах жанр), не только в возможности митинговать где угодно и когда угодно, а прежде всего в реальном контроле над бюджетом.
Бюджет – всему основа. Можно сколь угодно долго говорить о социальной направленности политики партии и вождя, но если на штыки и дубинки расходуется вдесятеро против того, что получают школы и больницы, всерьёз такие слова воспринимать не стоит. Суммы решают всё! И даже больше.
Стоять на пути расточителей казны непросто. Принципиальность Витте обернулась для него смещением с поста министра финансов в тысяча девятьсот третьем году.
Взамен он, правда, становится председателем комитета министров. Должность не позволяла контролировать финансовые потоки и потому, несмотря на звучность, считалась малозначащей. После Манифеста семнадцатого октября Витте становится председателем реформированного совета министров, суть премьером, но уже в апреле следующего года отправлен в отставку.
Не провожу никаких исторических параллелей, перпендикуляров, диагоналей и волнистых линий. Просто констатирую: в девятьсот тринадцатом году отмечалось трёхсотлетие дома Романовых. Царская власть обывателю (и, думаю, самому Николаю) представлялась незыблемой.
Витте скончался в девятьсот пятнадцатом году от менингита. Спустя ещё три года царскую семью расстреляли в подвале екатеринбургского особняка.
