Итак, я вывез Курта Кобейна на сцену на последнем, как оказалось, его британском концерте. Важное дело. Он сделал бы для меня то же самое.
Когда фурор, произведенный редингским концертом, улегся, «Мелоди мейкер» запустил конкурс «Выиграй парик, который носил Курт Кобейн в Рединге».(По окончании концерта я прибежал и схватил парик на память. Правда, я опасался, что он может понадобиться сестре. Я же понятия не имел, сколько стоят парики.) Но никто не откликнулся. Наверное, не поверили. Тогда мы на следующей неделе организовали конкурс еще масштабнее, написав что-то вроде: «Эй вы, болваны! Мы серьезно! Тот, кто опишет самую интересную причину, по которой он не смог побывать в Рединге на концерте 'Nirvana', выиграет парик, и мы опубликуем письмо победителя».
Тут нас затопил поток писем. Мы действительно опубликовали письмо победителя: это было содержательное, остроумное, прекрасно оформленное и аргументированное послание. Мы поздравили победителя, принесли соболезнования в связи с тем, что он не увидел концерта, и сообщили, что это письмо намного превосходит все остальные.
Проблема была в том, что к тому моменту я решил уже оставить парик себе.
Рединг, взгляд второй: Чарлз Питерсон
Я уже видел Курта в тот день, но в шутку меня не посвящали.
Поэтому на минуту, когда я обнаружил инвалидное кресло, подумалось: «Черт, что стряслось с Куртом?» Потом-то до меня дошло, что вы, ребята, собираетесь сделать. Я сфотографировал Курта в кресле – он курит, и ты стоишь за ним. Ты выкатил его на сцену и оставил там. Он встал, чтобы взять микрофон, и упал – кажется, и кресло упало. Стояла зловещая мертвая тишина – а ведь народу было тысяч шестьдесят! Слышно было, как муха пролетает. Никто не понимал, что происходит.
Антон провел меня за сцену – туда впустили только двух фотографов, меня и Кевина Вестенберга [фотограф «Мелоди мейкер» . Рядом со мной некоторое время находился Эрик Эрландсон, снимал концерт на видео, но б6льшую часть времени я сидел там один. «Nirvana» передо мной, а по другую стоPolly этот долбаный двадцатифутовый занавес. Все это было по меньшей мере эпично.
Я больше привык к клубной атмосфере – сначала пьешь в баре с группой, а через минуту они уже начинают выступать. Помню, как отправился в палатку прессы и увидел список фотографов: 70 или 80 человек, просто невероятно. Я вышел пофотографировать «Mudhoney», и поскольку женщины из пресс- центра знали меня, они позволили мне больше, чем остальным. Я был там с Кевином - с ним я познакомился, когда он жил еще в Сиэтле. Кевин очень высокий и по какой-то причине всегда ходит в белом. Во время выступления «Mudhoney» начались все эти жуткие бои в грязи. Я оглянулся на Кевина: тот присел на корточки, опустил плечи и посмотрел назад. И тут – бац! бац! бац! – в него три или четыре раза попали – в белую джинсовую куртку и брюки. Его всего уделали.
Я пошел в бар за сценой выпить с Марком Лэнеганом; Марк, как обычно, расхаживал туда-сюда и разговаривал, ни на кого не обращая внимания. Вдруг он запутался ногой в одном из направляющих шнуров палатки. Он даже руки выставить не успел и плюхнулся лицом в грязь, ничком. Когда он встал, снизу доверху на нем была одна длинная полоска грязи.
Рединг, взгляд третий: «Mudhoney»
я: Помните бои в грязи 1992 года?
– Да, – смеется Стив Тернер. – У нас даже есть их запись.
Очень смешно было. Столько грязи. Мы знали, что это по-нашему!
– Я знал, что у нас могут быть проблемы, потому что до того уже выступали «L7» и в них летели комья грязи … и вот теперь выступаем мы, а знают нас как «Mudhoney», – лаконично комментирует Марк Арм. – У меня была новехонькая заказная гитара «3G Les Paul» – и вся она оказалась в грязи. Очень печально. Мы с этим не вполне справились. Донита уже швырнула в толпу тампон, перекрыть это достижение было невозможно. Но в какой-то момент мы начали бросаться грязью .. В ответ. Грязь по- прежнему летела на сцену, но уже не в нас. И я сказал: «Знаете, у нас в Америке есть такая игра – бейсбол, уж мы-то знаем, как целиться!» И только я это сказал, как гребаный ком грязи попадает прямо мне в морду! И сильно – там были камни! Тут я несколько стушевался.
Рединг, взгляд четвертый: Эрни Бейли
я: Так ты не видел концерта в Рединге?
– Нет, и об этом было много споров, – отвечает бывший гитарный техник Курта. – Как, черт побери, «Nirvana» могла играть в Рединге с одним техником? Обычно фестивали – это источник стресса, ведь нельзя весь день проверять звук, чтобы убедиться, что всё на высшем уровне. В 1992 году Большой Джон работал на европейских концертах, а я на американских. И на всех этих шоу каждый из нас работал в одиночку, а это трудно, ведь они были великой группой, и им требовалось очень качественное обслуживание. Когда они вернулись [из Рединга], то сказали, что бас Криста украли после концерта прямо со сцены, потому что Большой Джон не мог
Дэйв извинился передо мной, потому что они сломали много гитар. Дэйв просто хватал их с полки и бросал оземь. Сохранилась видеозапись, и в Сиэтле мы посмотрели ее по телевизору Криста. Дэйв обернулся ко мне и сказал: «я прошу прощения за то, что ты сейчас увидишь», – на экране он подошел к полке с гитарами Курта, взял одну и жестоко разбил ее. Тем временем Курт ломал его барабаны. Это было довольно забавно – ах, ты ломаешь мои барабаны, тогда достанется твоим гитарам. Но Дэйву было известно, что я долго корпел над этими гитарами, чтобы они работали хорошо.
Мне показалось, что кожаная куртка Криста смотрится странно.
Необычный для него наряд. Кажется, на нем еще и кожаные штаны были. Но тут я могу ошибаться. Когда мы ездили в Аргентину, они с Большим Джоном отправились за кожаными штанами, что меня удивило, ведь Крист был строгим вегетарианцем. Думаю, тут дело в том, что скотоводство – такая крупная отрасль промышленности, что кожа здесь ни причем. Коров убивают не из-за нее, это просто побочный продукт.
Глава 22
«Заткни свою сучку»
Все произошло слишком быстро.
Совершенно неожиданно наши мечты сбылись, и у нас не было возможности примирить их с нашими идеалами. С «Nirvana» не случилось ничего такого, чего не происходило с тысячью других групп до них, так почему же все сложилось так печально? Возможно, мы оказались слишком наивны. Мы не осознали, что наши слова могут быть искажены и истолкованы в том смысле, в каком это потребуется. Демонизация Кортни – симптом, а не причина происходящего. Очень может быть, что ее-то слов не исказили ни в одной напыщенной публикации, только вот сама точка зрения на них изменилась.
