Чтобы умерить вызываемые песней темные чувства, Куртни сочинили историю о том, что Кортни послала Курту коробку конфет в виде сердечка, когда добивалась его, но это, конечно, такой же грубый миф о группе, как мост в Абердине, который упоминается в «Something In The Way».
– Пока они занимались музыкой, все было в порядке, – комментирует Крэйг. – Даже будучи несчастным, Курт пользовался большим уважением у других участников группы.
На следующий день после концерта в Рио группа вылетела в Сиэтл.
– Мы шлялись по дому В Лос-Анджелесе, и потом они [Курт и Кортни] решили, что точно собираются переезжать в Сиэтл, - вспоминает Кали Де Витт. – Они наняли грузчиков, им всё упаковали. Было где-то третье число, а арендную плату внесли до конца месяца. И Кортни сказала: «Почему бы вам с Рене не пожить здесь, потому что тут же осталась вся мебель, ее не упакуют до конца месяца, к тому же у вас, ребята, ближайшее время будет пристанище». Потому что я все еще не хотел переезжать и становиться няней. Это нам подходило. Мы подумали: «О, клево, отличный флэт на три недели».
– В Лос-Анджелесе мы сильно нуждались, жили очень бедно, и тут раздался звонок от Курта и Кортни, – говорит Рене Наваррете. – Они позвонили нам, потому что нужно было кому-то довериться. Им хотелось срочно уехать из Лос-Анджелеса. Когда я зашел в дом, то увидел Курта на полу с сияющей Фрэнсис у него на коленях, он ставил ей новую запись «Butthole Surfers». Он был очень возбужден. Казалось, тут какой-то дурацкий заговор. Они хотели избавиться от проклятой журналистки из «Вэнити фэйр» и нескольких жестянок со шприцами – мне дали пушку и велели стрелять во всех фотографов, которых я замечу шныряющими вокруг. Нам Кали очень понравилось помогать им при переезде: два тинейдера собирают вещи двум рок-звездам и отправляют их в Сиэтл.
я: Когда это было?
– То ли январь, то ли февраль. [Скорее февраль. 1 февраля Кортни выступала в лос-анджелесском суде, давая показания по поводу инцидента с Викторией Кларк и стаканом. Позднее дело замяли.] Я тогда недолго был в Лос-Анджелесе, – отвечает Кали. – Мы с Рене поселились в доме и пользовались им как своим. Отличное время было. Помню, как нагрянули грузчики. Рене давал им указания. Я не хотел вставать и спал на кушетке, потому – о ее они должны были грузить последней. Когда они выносили из главной спальни кровать, один из грузчиков напоролся на иглу, которая оказалась в матрасе. Он взорвался: «Я пойду в полицию, в газету. Что, если я заболею СПИДом из-за этой иглы?» Рене отговорил его от этого, всучив ему мою 12-дюймовку «Nirvana», сказав, что это очень редкая вещь. Помню, как Рене долго притворялся, что она [«Come As You Are», вовсе не редкая запись] стоит до чертиков.
14 февраля «Nirvana» под видом группы Саймона Ритчи[334] появилась в «Pachyderm Studios» в маленьком городишке Кэннон-Фоллз, Миннесота, в 40 милях к юго- востоку от Миннеаполиса, и начала записывать со Стивом Альбини свой третий альбом. Трио провело в студии полных 14 дней, хотя основные дорожки были наложены за шесть дней (запись закончилась в 26-й день рождения Курта)всего за 24 000 долларов за студию и 100000 Стиву единовременно. Весь альбом был записан вживую.
«Когда мы начали, – рассказывал Курт голландскому журналу 'Оор', – у нас была готова только половина композиций. Остальные родились, пока мы шлялись по студии. Мы установили себе дедлайн и бюджет записи. Я люблю работать именно таким образом», Позднее Курт говорил, что он добивался подобного звучания с самого начала существования группы: вероятно, так и было. «In Utero» – потрясающий альбом, наверняка лучшая студийная работа группы: в нем уместно всё – группа, песни, чувства, мелодии, шумовые сегменты, время появления. И даже сейчас он звучит современно – в то время как «Nevermind» все-таки остается достоянием начала 90-х. «Nirvana» оказалась здесь на вершине: разгоряченные спорами, слухами, жульничеством, желанием очистить себя от всего, кроме самой музыки как таковой.
С самой первой строчки альбома – «Подростковый гнев получил воздаяние, теперь я усталый и старый» («Serve The Servants») – очевидно, насколько Курт вырос как автор текстов и музыки. Женитьба на Кортни определенно помогла ему. Обратите внимание на мощный и трогательный куплет из той же песни: «Я так хотел иметь отца, но вместо этого у меня был папа», – эти чувства перекликаются со строчками Джона Леннона «Мама, у тебя был я, а у меня тебя не было» с его первого постбитловского альбома 1970 года – «John Lennon/Plastic Ono Band».
Главная причина того, что альбом отличается от двух предыдущих, – это запись барабанов. Курт хотел живой атмосферы, которой, по его мнению, можно было достичь, если разместить микрофоны вокруг барабанной установки. Так же думал и Альбини. Для одних барабанов потребовалось тридцать микрофонов.
У Альбини сложился определенный имидж среди внутрироковой тусовки – во многом благодаря репутации бывшего фронтмена «Big Вlасk»: Знали, что он режет правду-матку, что он мизантроп – на грани с женоненавистничеством, отличается невероятным трудолюбием, но не выносит шоу-бизнес и дураков. Обвинение в женоненавистничестве было несколько надуманным: Альбини просто любил подначивать других – особенно тех, кто, по его мнению, находится не на своем месте. Возьмем название его хардкор- группы «Rapeman», где он работал после «Big Black»: противоречивое, как и все, что он делал.
Он сомневался, стоит ли работать с Геффеном, но идея записи «Nirvana» его заинтриговала, особенно после заверений Курта, что хитовый сингл – это последнее, что ему нужно. Альбини даже заявил, что ему группа не нравится: «Звучит глупо, – скажет он потом, – но мне их было жалко. Из-за того положения, в котором они оказались: доходы кучи дельцов шоу-бизнеса зависели от того, как 'Nirvana' запишет хиты. Мне было очевидно, что на деле они такие же ребята, как и 13 тех малобюджетных группах, с которыми я обычно имею дело».
Если бы Курту и «Nirvana» разрешили выпустить изначальную версию «In Utero» в том виде, как она была записана Альбини, - по заявлению звукооператора, у них с группой была устная договоренность, что никому после него не разрешать трогать запись,случилась бы революция в роке. Клянусь. По интенсивности визг гитар мог сравниться только с барабанами Дэйва Грола. Мелодику Курт частично разрушил, чтобы высвободить ту боль, которую он испытывал, будучи рупором поколения Х. Вся его ненависть, вся его паранойя, подстегиваемая наркотиками, весь гнев – все вылилось яростью, которую даже слушать было больно. Хрена с два «Unplugged» был для «Nirvana» шагом вперед. Вот «In Utero» - это да, тут они отдали дань андеграунду.
До сих пор помню суматошный звонок Кортни.
«Джерри! – кричала она. (Кортни часто пользовалась моим настоящим именем.) – Какой у тебя адрес? Мне надо срочно прислать тебе новый альбом Курта. Его лейбл, его менеджеры – все говорят, что на нем нет никакой мелодики. Они требуют перезаписать альбом. Защити Курта, он очень подавлен».
Через несколько дней пленка пришла: это была великая вещь.
Более того – самая честная вещь «Nirvana» со времен «Sliver». И что, никаких мелодий? Господи! А как насчет травматичной, почти убивающей «Rape Me»? Курт начал писать эти едкие стихи, когда группа еще работала над сведением «Nevermind» – сладенький гитарный мотивчик служил только для того, чтобы добавить остроты мрачному смыслу песни, посланию всем фанатам, всем воротилам шоу-бизнеса, всем журналистам – тем, кто, как он считал, хотел урвать себе частицу его самого. «Я хотел написать веселую песню против насилия, – рассказывал он братьям Стад из 'Мелоди мейкер'. – Я понял, что нужно быть прямым, если хочешь, чтобы тебя все поняли. Вот чего ждет от песен большинство. Им нужно, чтобы слова бросали прямо в лицо».
Никаких мелодий? Господи! А как насчет первого сингла альбома – жуткой «Heart-Shaped Box»? Песня начинается медленно, как бы с угрозой; редко голос Курта звучал так мощно, редко он настолько контролировал свой вокал, напоминающий здесь произношением некоторых согласных его друга, Марка Лэнегана, - и внезапная вспышка раскаяния, заунывное и молящее завывание гитар. Это чистейшая мейнстримовая «Nirvana», настолько коммерческая, насколько вообще возможно. Или, как записал в своих дневниках Курт: «Теория вагины-цветка Камиллы [феминистский автор Камилла Палья) кровоточит и пропитывает ту ткань, которую должен был использовать Леонардо [да Винчи], чтобы улучшить свой дельтаплан, только вот он умер, прежде чем сумел изменить ход истории».
«Ведь не может быть совпадением то, что 'In Utero' полон образов, относящихся к детям и к деторождению, с самого своего названия? – спросили журналисты 'Мелоди мейкер'. – Должно быть, это альбом о том, как Курт Кобейн становится отцом».
