сходили с ума по 'Nirvana'. Что-то изменилось с приходом Дэйва Грола. Внезапно они стали казаться намного более крутой группой».
Во время первой песни – ка вера на «Son Of А Gun» «The Vaselines» – дважды вышибало электричество. А Дэйв молотил С такой силой, что сломал малый барабан. Курт взял его и поставил на передний край сцены – в знак того, что в группе появился новыйи последний – ударник.
– Если он уйдет, группы не будет, – заявил Крист.
Но окончательно Грола взяли в последний момент. Когда группа прибыла в Лондон, где должно было начаться их недельное турне по Британии с «L7», их менеджер турне Алекс Маклеод ожидал увидеть Дэна Питерса, проходящего через таможню, – именно его имя было указано в списках. Алекс был не в восторге от Грола – он уже был знаком струп пой «Scream». Тем не менее в Англии состоялась очередная сессия у Пила – четыре кавера: «D-7» группы «The Wipers», «Turnaround» группы «Dеvо» и «Molly's Lips» и «Son Of А Gun» группы «The Vaselines». Билеты на все концерты были раскуплены – на каждое выступление приходило до 600 человек. А 24 октября в лондонском клубе «Astoria» собралось больше 1000 человек.
– С Дэйвом я познакомился в том турне, – комментирует Крэй Монтгомери. – Он был как глоток свежего воздуха – молодой, прикольный, и с ним было весело. Он придал им то звучание, которое и вывело их в высшую лигу. А живые выступления много выигрывали от его умения гармонично дополнять вокал Курта. О играл и выглядел очень солидно, за четкость ритма не приходилось волноваться.
– Дэйв очень приятный, чуть эксцентричный чувак, просто нереальный, – говорит Антон Брукс. – Тогда у него была огромная шевелюра с дредами. Он постоянно жестикулировал, что-то объяснял, над всеми подшучивал. Всегда улыбался, очень обаятельно. Он вписался тут же. С Дэйвом они стали рок- группой. Он смог найти общий язык с Куртом и Кристом – потому что до этого они общались, по сути, только друг с другом, начиная со школы. Дэйв стал последним кусочком в паззле. Он был не просто очень энергичным парнем, он добавил «Nirvana» дополнительное измерение.
– Помню, Курт был просто без ума от Дэйва, – лаконично замечает Джанет Биллиг.
«L7» – так называлась женская хард-рок-группа из Лос-Анджелеса, которую иногда ошибочно относили к «Riot Grrrl», что девушек очень злило, поскольку они воспринимали это как снисходительность. Правда, это не самое худшее – Торстон Мур из «Sonic Youth» для обозначения музыки, которую играли «BabesIn Toyland», «L7», трэш-группы из Нью-Йорка «Lunachicks», «Dickless» и «Hole», придумал термин: фокскор.
– «Nirvana» и «L7» всегда тусовались в одной гримерке, напивались и сходили с ума, – вспоминает Крэйг. – Прикалывались друг над другом, над клубом, бросались едой. Кто-нибудь мог проделать дырку в двери или доске, все засовывали туда голову и кричали друг на друга. Много снимали на видео, это было настоящее безумие … такое ощущение, что находишься в центре вселенной.
Для развлечения «Nirvana» возила с собой видеомагнитофон и две кассеты – «Монти Пайтон» и «Это – 'Spinal Тар'», обязательные к просмотру любой рок-командой в турне.
– Курту приходилось беречь голос, – объясняет Крэйг. – Если он пел много дней подряд, начинались проблемы с голосом. Он никогда не брал уроков вокала, по крайней мере, я ни о чем таком не слышал. Не думаю, что его манеру пения можно назвать правильной. Он разрывал голосовые связки, постоянно пил какой-то сироп от кашля и вечно болел.
Они все еще делали саундчеки сами, – добавляет звукооператор. – Курту требовалось много мониторов для микрофона – поскольку они играли очень громко, сложно было выводить его голос в должном объеме. По-настоящему проверить это удавалось только с ним. А если не проверить, то возникали проблемы с фидбэком. Мы постоянно парились из-за этого.
– Однажды вечером Курт и Крист зашли ко мне на чай, – вспоминает Антон Бруке. – Курт покрасил волосы в сумасшедший синий цвет и чинно сидел за столом, будто готовился познакомиться с родителями своей девушки, – волосы гладко зачесаны, очень вежливый. Мои друзья по квартире говорили: «Охренеть! Это Курт Кобейн!» Они рвались войти, поздороваться, взять автограф – но боялись. Если бы тогда были мобильные телефоны, они бы наснимали фотографий и рассылали бы эсэмэски: «Ты не поверишь, кого я только что видел». Участники «Nirvana» были еще не очень известны, но уже тогда все ходили и говорили: «Эта-группа станет знаменитой».
В Эдинбурге Курт встретил одного из своих музыкальных кумиров – Юджина Келли из «The Vaselines».
– Мне кажется, у них [у Юджина и Фрэнсиса Макки, участников «The Vaselines»] просто прекрасные отношения, – говорил мне Курт в 1992 году. – Я не знаю, так это или нет, но мне кажется удивительным, что люди могут жить вместе и писать такие прекрасные песни. Как будто делят свою жизнь со всеми людьми. Юджин и Фрэнсис это «Captain &
– Меня попросили собрать «The Vаsеlines» для концерта «Nirvana» в «Carlton Studios», – рассказывал Келли журналу «Кью»[211]. – Я знал, что они записывают кавер на «Molly's Lips», но мне стало интересно, почему мы им так нравились, ведь мы играли очень непонятную музыку. Их творчества мы не слышали. Когда мы приехали, снами связался их Areнт и предложил: «Хотите познакомиться с Куртом?» Он сообщил, что Курт очень нервничал перед знакомством со мной!
– Мы напились в Эдинбурге на бесплатной вечеринке у «Island records», – вспоминает менеджер «The Vаsеlines» Рассел Уорби в той же статье. – Фантастика! Я спал в одной комнате с Кристом и Крэйгом, и мы реально напились в баре отеля «Аилса Крэйг». Мы вписали туда пятерых, но в итоге там было человек шестнадцать. Крист ужрался в хлам. Там была туалетная кабинка – он посреди ночи на нее забрался. При мне были все деньги [Рассел выполнял роль менеджера турне, потому что Алекс уже был занят], и мне снилось, что на меня сыплются доллары. Я проснулся с криком, весь в бумаге, и подумал: «О господи, деньги!» Как выяснилось, Крист нашел кучу брошюр на крыше кабинки и стал их раскидывать по комнате, крича «Фру-фру!». Эта ночь вошла в историю как «Ночь фру-фру».
Последний концерт турне состоялся 27 октября в Ноттингеме.
Фотограф «Мелоди мейкер» Cтивен Cвит смотрел концерт в «Trent Polytechnic» с балкона; он рассказывает, что, когда зажгли свет и измотанные зрители стали с трудом пробираться к выходу, Курт выбежал на сцену со словами: «у нас очень важный гость для вас». Все ломанулись обратно к сцене, ожидая, по меньшей мере, Тэда, но Курт закончил фразу: «Эверет Тру из журнала 'Мелоди мейкер'».
Я доковылял до микрофона и промямлил, что сыграю песню, только если «Nirvana» выступит после меня. Курт надел на меня свою леворукую гитару – причем неправильно надел, – а они с Кристом уселись за ударную установку и начали колотить. Около двух минут мы играли мой сингл «Dо Nuts», вышедший на «Sub Pop», после чего Курт начал методично разрушать барабаны – я закончил петь, обернулся и стал смотреть[212].
После концерта кто-то принес фальшивые солнечные очки с нарисованными глазами, и Курт сфотографировал каждого в этих очках. Я был очень пьян, но при поддержке «Nirvana» мне удалось убедить «L7», что я вовсе не являюсь лондонским журналистом, приехавшим на интервью с ними. Черт, надо было видеть, как они взбесились, узнав правду.
– На том концерте мне вспомнился фильм 1962 года «Бунтарь» с Тони Хэнкоком[213] - говорит Свит. В этом фильме Хэнкок сыграл клерка, который пытается вырваться из своего офисного рабства. – Там есть один момент, когда он стоит в комнате в окружении битников и объясняет им, что в его среде все одеваются абсолютно одинаково … затем камера отъезжает – вокруг все стоят в свитерах под горло и темных очках. И у меня было точно такое же чувство – вокруг толпились тинейджеры с длинными волосами и футболками с символикой «Mudhoney» и «Nirvana».
я: Расскажи о Дэйве Гроле.
– Однажды вечером мы сидели у меня дома в Лос-Анджелесе, на кровати. Он играл на гитаре как настоящий сонграйтер, – вспоминает Дженнифер Финч. – Я спросила, устраивают ли его наши отношения. Он сказал «да», а я ответила, что он не прав, и попросила его уйти. Я увидела его год спустя, он спросил: «Ты получала мое письмо?» Я не получала никаких писем. В 1996 году, когда скончался мой отец, я обнаружила стопку писем, которые лежали неоткрытыми. Я нашла то письмо, оно до сих пор у меня. Так и не открытое. Это мог быть мой счастливый билет, Эверетт.
я: Ты помнишь парочку пьяных англичан на своем концерте в Ноттингеме?
– Я хорошо помню тебя, – смеется басистка. – Тогда я не понимала, что нужно брать интервью,
