Томасу. – Все думают, что там настоящая обезьяна, а на самом деле это резиновая обезьянка, которая у меня уже давно. Коллаж я тоже сделал очень давно. Фотографии с мясом я увидел на плакате в супермаркете и вырезал их, сделав гору мяса, а потом вклеил людей из Дантова ада так, чтобы они взбирались по этой горе мяса. Если посмотреть внимательно, на заднем фоне есть фотография участников 'Kiss', стоящих на куске мяса».
Фишер предложил музыкантам, чтобы Ведди еще раз снял их для обложки в бассейне в Вэн-Найсе, но – «Все что могло пойти не так, пошло не так, – вспоминает директор. – В бассейне сломался насос, стоял сильный ветер, поэтому вода была грязной и холодной. Курт был очень болен. Он садился на бортик бассейна, пробовал ногой воду, пытался залезть в воду, но не мог».
Для фотосессии Курт нанял своего знакомого по «Sub Pop», Майкла Лэвайна. Нью-йоркский фотограф приехал в студию 23 мая.
– Стояла жара, в студии было очень темно, – вспоминает Майкл. – Там находились Крист с Бучем, и они с порога заявляют мне: «Послушай-ка это!» – и включают «Teen Spirit». Я говорю: «Охренеть, это же крутейшая песня!» Курт, спавший до того на диване, проснулся, обнял меня, открыл рот и показал десны. Его зубы просто гнили. Мы вышли из студии, поели такос, сделали кучу фотографий. Курт сказал: «Торопись, пока я не отрубился». Я ответил: «Ты хреново выглядишь – выпей-ка еще виски!» Он выпил целую бутылку «Джим Бима».
Дополнение 1: Питер Бэгг
Питер Бэгг, художник из Сиэтла, своим сатирическим комиксом «Ненависть», начавшим выходить в начале 90-х, внес решающий вклад в объяснение феномена поколения гранж. Повествуя о бестолковых, наркоманских, прокуренных концертах вымышленной группы «Stinky And The Love Gods», о бездельнике Бадди Брэдли и его постоянных ссорах с невротичными подружками Лизой и Валери, о параноидальном друге Бадди Джордже, Бэгг сумел передать дух Сиэтла так точно, как удавалось немногим – разве что еще Чарлзу Петерсону, «Mudhoney» и «Backlash». На самом деле, прочитав все выпуски комикса, можно составить куда более точное представление о жизни двадцатилетнего человека в 1991 году на тихоокеанском побережье Северо-Запада, чем прослушав кучу поцарапанных виниловых дисков. Хотя бы за это Питеру Бэггу стоит отдать честь.
Подобно авторам комиксов Роберту Крамбу и Гилберту Шелтону в 60-х, изображавшим хиппи и Сан- Франциско, Питер оказался в нужном месте·и в нужное время, чтобы запечатлеть важное культурное явление. Гранж не был бы гранжем, если бы не было Бэгга, который придал ему форму.
– Все делалось очень интуитивно, – говорит художник.Комиксы повествовали о людях, игравших в рок-группах. Так случилось, что я жил в Сиэтле; все было случайно. Когда я начал работать над «Ненавистью» – это был 1990 год. – мне уже было 32 года. В Сиэтл переехало издательство «Фантаграфикс комикс», и вдруг выяснилось, что У каждого работника.есть своя группа и всем им нужен менеджер, чтобы тот их раскрутил. Все менялось очень быстро. В то время, когда я рисовал этот комикс, «Nirvana» считалась обычной группой, но к тому времени, когда были опубликованы все выпуски, они стали уже крупным явлением. Всех персонажей в комиксе зовут Курт. Никакого отношения к Курту Кобейну: это была моя очень личная шутка – дело в том, что во всех группах того времени, которые я знал, был парень по имени Курт [Блоч – в «Fastbacks», Дэниелсон – в «Tad»; Кобейн]. Единственный Курт, которого я знал по Нью-Йорку, писал свое имя через «С» [Curt] – это было сокращение от Кертис. Возможно, это что-то скандинавское?
я: Вы, должно быть, посещали разные вечеринки, концерты - ведь ваши рисунки полны едкого сарказма. Вам не кажется, что вы иногда уж слишком преувеличивали?
– Если то, что я писал, звучало искренне, я не беспокоился ни о чем, – отвечает Бэгг. – Порой я придумывал что-нибудь совсем несусветное – просто чтобы позабавить читателя. И кто-нибудь обязательно присылал мне письмо, где утверждал: «Да, однажды со мной такое было». Что еще раз доказывает, что жизнь куда страннее вымысла.
я: Мне вспомнилась одна из моих любимых историй о гранже, ее рассказал мне бывший сотрудник «Sub Pop» Майкл Джон: «я только начал работать в клубе 'Off Ramp'. Как-то раз я рано прихожу на работу, и мой босс Ян отводит меня наверх, в комнату бывшего работника клуба – наркомана, который украл какие- то деньги и сбежал. Ян говорит мне: 'Оставь все, что хочешь, и выкини ненужное. Я бы на твоем месте надел перчатки – думаю, он тут ширялся'. Комната была выкрашена в ярко-желтый цвет, повсюду валялись мусор и порнуха, горели флюоресцентные лампы. Я захожу в кухню, на стене висит изображение распятия Христа. В шею ему воткнут настоящий шприц, в нем все еще есть кровь, капающая с иглы. Я так и застыл. За окном шел дождь, внизу в зале какая-то говнокоманда играла свой говнокавер на культовую песню 'Mudhoney' 'Touch Me I’m Sick'. Меня будто заперли в матрице».
И еще одна фраза: «Лузер – экзистенциальный герой девяностых».
– Верно, хотя очень уж противоречиво! – соглашается Бэгг. - Все равно что сказать: «Плохой парень был хорошим парнем».
я: « ...Тебе нечего терять, потому что у тебя и так ничего нет. Ты платишь слишком большие налоги, ты никогда не сможешь зажить нормальной жизнью, у тебя хреновая квартира. Ты работаешь без выходных, и все равно тебе не хватает. У тебя есть кредитная карточка, но ты вечно в долгах», – это сказал Курт Дэниелсон.
– Все остальные высказывания Курта Ди – это все та же пораженческая поза, которая была так по душе в то время бездельникам поколения Икс, – говорит Питер. – Они ни во что не верили по-настоящему и особенно не запаривались, чтобы сформулировать какие-то свои взгляды. Им просто нравилось ныть. Но гранж играли не только на Северо-Западе. Музыку, похожую на гранж, играли повсюду. Как назывался тот лейбл в Чикаго? «Touch And Go»? Разве музыка, которая записывалась там, это не тот же гранж?
я: Верно.
– «Sub Pop» не стеснялся с ними общаться, – отмечает Бэгг. – Это еще одна причина, по которой Сиэтл стал ассоциироваться с гранжем. Если сравнивать с другими лейблами, то Брюс и Джонатан были самыми бесстыдными коммерсантами. Пока они работали вместе … Я просто хочу сказать, что они не лучшие бизнесмены, но сумели вытянуть миллионы баксов из «Warners». Им удалось убедить всех, что они нашли золотую жилу, но повезло им только с «Nirvana». Пэвитт всегда угадывал, что вскоре будет популярным. Он был очень непредвзятым чуваком.
я: То есть вся эта музыка казалась вам нелепой?
– Конечно, кое-что мне нравилось, – отвечает Питер. – Но все в этих ребятах – то, как они одевались, какую музыку играли, – все напоминало мне начало 70-х. Кроме очевидных людей вроде Игги Попа, они напоминали мне раннего Элиса Купера, «Steppenwolf»[228] – знаете, до гранжа это называлось хеви-металом. Мы считали это просто хард-роком. Фланелевые рубашки и теплое белье – когда я учился в школе [на Восточном побережье], мы носили их все время. Просто мы постоянно тусовались в лесу и напивались там – и носили эту одежду, чтобы не замерзнуть. Поэтому я очень удивился, когда в журналах стали рекламировать те вещи, которые я носил школьником.
Сиэтл был – да и сейчас остается – по-настоящему провинциальным городком, – заканчивает Бэгг. – В те времена люди испытывали большое подозрение к посторонним, к Нью-Йорку и Лос-Анджелесу относились со смесью обиды и зависти. Когда я только приехал из Нью-Йорка, меня всегда очень веселило то, как люди реагировали, если о них писали – я уж не говорю, писали хорошо – в журнале «Рокет»; это был просто вопрос жизни и смерти. Я говорил: «'Рокет'? Ну и что?» Мне было почти жаль эти группы, ведь они не получали удовольствия от этого внимания. Они будто не понимали или не ценили этого, ведь не каждый день твой город оказывается в центре внимания, становится явлением. Их это скорее пугало и злило. Они все время говорили: «Блин, тут так много журналистов». А я думал: «Сколько это еще продлится? Вряд ли Сиэтл будет интересен людям все время».
