которой мне действительно интересно. Но теперь я нашел человека, который близок мне, интересуется тем же, что и я, и других желаний у меня, в общем-то, и нет.
я: До встречи с ней ты о ней что-нибудь слышал?
– Честно говоря, нет, – отвечает он. – То есть какие-то дебильные слухи доходили – например, что она точная коп Нэнси Спанген.
Тут Курт смеется.
– Это привлекло мое внимание, – ехидно говорит он. – Как и все, я любил Сида [Вишеса], потому что он был такой прикольный тупой парень. Мне часто казалось, что многие считают меня глупым и подверженным влиянию, так что я решил, что закрутить с девушкой типа Нэнси будет самым подходящим – ведь это последнее, чего они могли бы от меня ожидать: по их мнению, мне подошла бы какая-нибудь серая мышка.
я: Я всегда считал, что вы больше похожи на Джона и Йоко[275], а не на Сида и Нэнси.
– Да, конечно. Думаю, тут ты прав.
Курт начинает листать комикс о «Nirvana» и тут останавливается, как будто ему внезапно пришла в голову какая-то мысль.
– Кортни помогла мне определить перспективы группы,добавляет он,- понять, что я вовсе не привязан к группе навеки, что могу существовать и без нее. Это не значит, что я собираюсь распустить команду или что-то в этом духе, но, по крайней мере, успех, за который я так боролся, теперь не так уж много для меня и значит.
Я так далек от мыслей о группе, – продолжает он, – что они меня больше вообще не беспокоят. Раньше я ужасно уставал, а сейчас могу просто получать удовольствие. Я знаю, что это есть во всех интервью, но мой протест как раз и вызван тем, что мне все время задают кучу вопросов. Меня считают унылым, а я думаю, что просто в сознании закрепилось всего два образа роклидера: либо тоскливый визионер типа Майкла Стайпа, либо безмозглый металлист, рубаха-парень вроде Сэмми Хэгара.
я: Я попытался изобразить тебя как безмозглого рубаху-парня, а тебе не понравилось.
– Ну ладно, ладно, – смеется Курт. – Думаю, лучше слыть унылым визионером, чем безмозглым быком. Хотя алкоголизм вполне приемлем. Над ним просто смеются.
я: Просто они не чувствуют в нем угрозы.
– Я хотел стать алкоголиком. Да и ты ведь тоже? И что - не получилось?
я: Нет, я зашел довольно далеко, но...
- Да я помню.
Мы проходим через спальню, чтобы узнать, не встала.ли уже Кортни. Ну, точно. По ящику в углу все еще идет MTV. Разговор сбивается на то, как сейчас весь музыкальный мир в Америке контролируется MТV.
– С удовольствием избавился бы от своего кабельного телевидения, – заявляет Курт. – Я так часто делаю – решаю, что не стану больше смотреть телевизор, вроде целибата. Обычно это длится месяца четыре.
я: Как раз хотел тебя спросить, почему ты так любишь разбивать гитары? Тебе не надоедает?
– Нет, – отвечает Курт. – Я делаю это не так уж часто, как все думают. Только когда находит настроение – либо я разозлился, либо хочу повыделываться перед Кортни. Или когда выступаю по телевидению и хочу повыделываться перед зрителями. У меня в задней комнате специальное помещение, я там по четыре часа в день тренируюсь ломать гитары.
Пауза. Это Курт так пошутил.
– Знаешь, что я больше всего ненавижу в роке? – спрашивает он. – Всю эту околороковую продукцию. Я ненавижу Фила Коллинза и всех этих белых мачо. Ненавижу фанатские футболки. Знаешь, что уже есть пиратские футболки «Nirvana»? Отстой. Я надену фанатскую футболку, только если она окрашена мочой Фила Коллинза или кровью Джерри Гарсия.
Кортни в спальне слышит последнюю фразу.
– Господи, Курт, и давно ты так думаешь? – спрашивает она осуждающе.
– Ну, блин, – скулит он. – Все равно этого никто не напечатает.
– Это ж пятый класс! – кричит Кортни. – Ребячество!
– Ну из-ви-ни! – кричит Курт в ответ с сарказмом.
«Мелоди мейкер», 18 июля 1992 года Если спросить несколько человек о том, что в то время происходило с «Nirvana», все ответят по- разному.
Кто-то акцентирует внимание на том, что «Nevermind» продолжал уверенно двигаться к вершинам чарта – с 35-го места в ноябре он поднялся на 17-е, а в декабре уже на 9-е. MTV и двух минут нельзя было посмотреть без того, чтобы не увидеть «Teen Spirit». и группа совершенно не заботилась по этому поводу – все развивалось само по себе.
Кто-то подчеркнет все усиливающиеся расправы над инструментами, дурачества на европейских телеконцертах, пьяные выходки и оскорбительное поведение. В Италии Шелли и Эд «Кинг» Резер из «Urge Overkill» вломились в винный погреб гостиницы; вскоре в результате этого все уже блевали, а Крист и Шелли держались за руки в позе жениха и невесты.
В тот вечер Крист взобрался на сцену после трех бутылок бордо, а также некоторого количества травки. У Курта окончательно разболелся желудок – ситуацию ухудшило то, что певец не привык курить самокрутки. Он постоянно пил сироп от кашля, а перед некоторыми концертами его рвало. Даже Дэйв – молодой, свежий и определенно в отличной форме – почувствовал признаки клаустрофобии.
«Мы сопротивлялись успеху и превратились в мудаков, – пояснял Курт Майклу Азерраду. – Напились и сломали больше техники, чем нужно. Решили стать настоящими агрессивными придурками, чтобы жизнь людям медом не казалась».
Немного о концертах того времени: группа выступала очень часто – в Англии (4-9 ноября), Германии (10-13 ноября), один раз в Вене, Австрия, с группой Джека Эндино «Skin Yard», и в Италии с «Urge Overkill» – но отличить один концерт от другого довольно трудно: одно безумное шоу следовало за другим, особенно в 1991 году, когда все происходило так быстро, что для того, чтобы остаться на месте, требовалось бежать еще быстрее.
– Мне позвонил Кори Раск из «Touch And Go», – говорит Кристоф Эллингхаус, – и сказал: «'Nirvana' пригласила 'Urge Overkill' поехать с ними в турне, поможешь нам все уладить?» Я тут же выслал за «Urge» фургон, и вскоре они уже были у меня на кухне, а потом я пошел на очередной концерт «Nirvana». Он проходил в Берлине, в «The Loft» [10 ноября], зал был переполнен – 650 человек. Я не очень много запомнил – народу было полно, повернуться негде. Выступление показалось мне каким-то отчужденным. Не было прежней теплоты.
