скандал, обвинение же серьезное. Стали разбираться. В результате оказалось, что в объеме продаж „Кировлеса“ этот несчастный Офицеров занимает 1,3 %, общий объем их торговли был 12 миллионов рублей. А самое главное, что все деньги, на которые Офицеров торговал, они у него в фирме остались, было совершенно ясно, что никто никуда ничего не выводил. Нельзя было сказать, что их кто-то похитил.
Это все ненадолго затихло, а потом, насколько я могу судить, корпорации, с которыми я сужусь, начали что-то на меня искать и нашли это заявление. Стали пытаться собрать из этого уголовное дело. Дело все время разваливалось, потому что было понятно, что все это не стоит выеденного яйца. Хищения или мошенничества инкриминировать так и не удалось, но сейчас, когда они уже по-серьезному за это взялись, они насчитали так называемую упущенную выгоду. Например, они говорят, что Офицеров покупал у них пиломатериалы по цене, скажем, 3000 рублей, а рыночная была – 3300 рублей. Но в это же время „Кировлес“ кому-то еще отгружал по 2700 рублей. Получается, что упущенной выгоды не было? Или надо так же сажать всех остальных контрагентов?
С одной стороны, это конечно смешно, но, с другой стороны, совершенно не смешно, потому что дело возбуждено и у этого Офицерова, который совершенно очевидно страдает из-за меня, пятеро детей. Он же совершенно ни при чем, что называется, оказался не в то время не в том месте. Если бы не он, они бы придумали другого.
Дело рассматривали на уровне Кировской области, и оно развалилось. Потом его отправили на уровень Приволжского федерального округа. Там тоже не нашли состава преступления. И тогда его забрали на самый высокий уровень, в Главное следственное управление, начальник которого и возбудил уголовное дело…»
NAVALNY.LIVEJOURNAL.COM:
Так как даже смелые транснефтяные умы не могут заявить, что этот миллион я, типа, похитил, то дело идет по ст. 165 – «Причинение имущественного ущерба при отсутствии признаков хищения». Статья занятная – главным образом она применяется к железнодорожным проводникам, подсаживающим «зайцев». Однако по 3-й части – до пяти лет.
Весьма знаменательное для меня событие, потому что за свою деятельность я отправлял в правоохранительные органы десятки заявлений о хищениях на сотни миллионов долларов, но НИ РАЗУ не удостоился того, чтобы телеследователь Маркин появился ради меня на экране в своих погонах, лычках, эполетах и аксельбантах. Для того, чтобы из полной выдумки слепить всамделишную уголовку, понадобилось поднять ее на самый высокий уровень – СК РФ. На уровне Кирова вынесли отказ в возбуждении дела, на уровне ПФО тоже. Всего «отказных» в деле, как я понимаю, уже штук пять.
Самое крутое, что все мои заявления о миллиардных хищениях идут вниз: Генпрокуратура – Прокуратура Москвы – Прокуратура ЦАО – Подзаборная прокуратура. Сфабрикованное дело против меня неуклонно двигалось вверх: СК Кировской области – СК ЦФО – СК РФ.
Очень мне любопытно, есть ли в производстве СК РФ и следователей по особо важным делам еще одно дело масштаба «О причинении ущерба на 1,3 миллиона рублей без признаков хищения».
Сомневаюсь.
«…Любой человек, который почитает эти материалы, увидит, что это полная ерунда. Но от этого не легче, дело существует. В результате появился такой дуализм: если я буду действовать эффективно, а именно к этому я стремлюсь, шансы на то, что оно дойдет до суда, сильно возрастают. Чем лучше я работаю, тем выше вероятность, что они попрут напролом. Правда, я не очень понимаю, как они это все будут доказывать в суде. Там же дойдет до экспертизы, надо будет реальные документы изучать. Они пытаются придумать мотив и доказать мой умысел, но сделать это весьма трудно, потому что из документов дела всем понятно, что нет самого преступления. Кроме того, все решения принимались на комиссиях, а не то что я приходил и диктовал – делайте то-то и то-то.
Там была такая смешная штука. Им же, чтобы говорить о причинении ущерба без признаков хищения, в чем меня обвиняют, нужно доказать, что с моей стороны был обман. Я работать начал в январе, а бумажку, что я советник, подписали в мае. Бумажка эта никому не была нужна, все равно советник без полномочий, приходи к губернатору и советуй, то есть формально ее действительно не было. И теперь они говорят, что я вводил всех в заблуждение, потому что советником не являлся. Но при этом как советника меня всегда представлял губернатор. И возникает вопрос: кто тогда вводил в заблуждение – я или губернатор? В общем, все это «дело» выглядит примерно так.
Потом, они все время повторяют, что я сбежал из Кирова, чтобы скрыться от следствия, видимо, именно это должно служить доказательством моей вины. На самом деле несколько месяцев, пока я был в Москве, до июля, когда я уже уехал в Америку, никто мне никаких претензий не предъявлял. А после этого они, разумеется, заявили, что я скрылся за границей. Может быть, надеялись, что не вернусь.
Впрочем, нужно признать, что, несмотря на абсурдность самого уголовного дела, в их настойчивости есть своя логика. С одной стороны, когда я их называю ворами, они не могут ничего ответить по существу, но с другой, – они вынуждены защищаться. Вариант защищаться в суде для них не годится, потому что они лучше всех знают, что я прав. Поэтому они начинают делать то, что всегда делают преступники, имеющие власть, – пытаются ошельмовать того, кто их обвиняет. Никто ведь не будет разбираться, что там на самом деле было с этим „Кировлесом“, многие люди воспринимают это по принципу „то ли он украл, то ли у него украли, но дело точно про воровство“. Их задача не отомстить мне или как-то наказать. Их цель в другом. Кто поверит человеку, который сам жулик? Поэтому сейчас они пытаются любой ценой слепить что-то, чтобы можно было сказать: Навальному нельзя верить. Это не их изобретение, не я первый и, конечно, не я последний. Я прекрасно понимаю, что они будут изобретать все новые способы меня скомпрометировать, потому что мой главный ресурс – это доверие людей. Не получится с этим, попробуют что-то другое. Они не учитывают или просто не понимают одного – сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет.»
Борец с режимом
Алексей часто выступает на разных радиостанциях. То, что он говорит и как он говорит, наверняка повышает им рейтинг, и его с удовольствием зовут. Он бы с радостью повышал рейтинг и телеканалам, но это не от него зависит. Журналистам приятно иметь дело с Навальным – у него на все готов экспромт. Иначе говоря, у него обо всем есть собственное мнение, даже если он его никогда до того не артикулировал. Ему, правда, немного обидно: давать интервью приходится так часто, что вопросы начинают повторяться.
–
– Важнейшие условия борьбы с коррупцией – это политическая конкуренция, свобода средств массовой информации и децентрализация власти.
–
– Неотвратимым! Дело не в тяжести. Потенциального преступника пугает не тяжесть кары, а ее неотвратимость. Каждый раз, когда у нас что-то взрывается, мы слышим: нужно ужесточить ответственность за происшествия на транспорте. Очередной скандал с наркотиками – введем за торговлю наркотиками смертную казнь!
Можно еще ввести четвертование или сожжение. Да хоть что ты введи! Это ерунда. Если все знают, что можно откупиться, это не работает. Путь хоть год, но человек должен знать, что за свои проступки будет наказан.
–
– У нас, да и во всем мире, система правосудия не идеальна. Всегда существует возможность судебной ошибки, и мы не имеем морального права никого казнить. Кроме того, пожизненное заключение куда более серьезное наказание, чем смертная казнь. И публичность наказания совершенно не исключена. Пожалуйста, проводите публичные процессы и приговаривайте к пожизненному заключению. Процессы даже должны быть публичными.
–
– Коррупция у нас настолько открыта, что всю информацию о ней можно получить из отчета компании. В 99 % случаев мне присылают темы по электронной почте. Если я вижу, что информация заслуживает внимания, я пытаюсь ее проверить. Но чаще всего ничего толкового не сообщают. Иногда я общаюсь с людьми очень испуганными. У них есть для этого причины, но они все равно хотят передать информацию. Назначают встречу на улице. Подъезжает одна машина, потом она тебя отвозит к другой. Я сам стараюсь
