— Ах, черт, — досадует Мэри, но руки ее заняты, она не может отключить его.
И снова Марено:
— У тебя будет все в порядке, дружище! — кричит он. — Тут что-то загорелось… А, ошибочное включение систем, — он обращается к Мэри.
Марено потянулся отключить, но тут его так сильно ударило током, что обожгло пальцы.
— Марено, поосторожнее, — предупреждает Мэри. — Ведь там системы коммуникации.
— Да я откуда знал! — удивительно, но Марено даже не чертыхается, а только дует на обожженные пальцы и морщится от боли.
— Ну да, действительно, откуда же ты знал, что лезешь туда, в чем не разбираешься, — смеется Мэри.
Свет исчезает.
И снова у него перед глазами вода, полумрак. Это уже не просто вода, а река. Где-то далеко, на противоположном берегу, чуть брезжит свет. Он должен добраться туда, только там его спасение. Свет — это надежда, там, где светло, там ему помогут.
Мэрфи вздрагивает: вокруг он видит растянутые злобными ухмылками лица убийц…
Их заслоняет лицо Энн Льюис. Она протягивает к нему руки и умоляет:
— Найди, их Мэрфи, разберись с ними…
Снова невыносимая боль в груди и в плече. И почему-то очень много крови! Она хлещет из груди, стекает за пояс… Он стягивает с себя полицейскую рубашку, рвет ее, перетягивает наискосок плечо и грудь, но кровь сочится и сочится сквозь повязку. Рана сквозная, на спине — дыра, он чувствует это по тому, что невозможно дышать, воздух с шумным хрипом проходит сквозь дыру, не попадая в легкие. Они стреляли ему прямо в грудь, подлые убийцы! Стреляли хладнокровно. Он помнит этих мерзавцев, он узнает их в любом обличий. Особенно главаря, светловолосого крепыша с широким черепом и жесткой улыбкой садиста.
Обрывки воспоминаний вертятся у него в голове без всякой логической связи. Он чувствует, что надо попытаться обуздать свои мысли, привести их в порядок.
Робокоп открывает глаза, поворачивает голову и осознает, что движения больше не причиняют ему боли. Что-то изменилось. Он уже не тот.
Мэрфи включает систему проверки:
«Список основных директив:
СЛУЖИТЬ ОБЩЕСТВУ,
ЗАЩИЩАТЬ НЕВИНОВНЫХ,
ОБЕСПЕЧИВАТЬ ВЫПОЛНЕНИЕ ЗАКОНА».
И еще:
«Директива N4 отменена.
Системы работоспособности в порядке».
— Мэрфи, привет! — слышит он голос Мэри и выплывает из небытия. — Добро пожаловать домой, дружище, — улыбаясь, говорит она.
Операция длилась несколько часов. Несколько часов напряженной работы, переживаний… все валились с ног от усталости. Только когда все нормализовалось, позволили себе пойти отдохнуть.
Мэрфи остался один.
Ника долго ворочалась, но никак не могла заснуть — не давали покоя переживания прошедшего дня. Она тихонько приподнялась и погладила по волосам Мэри, спавшую рядом. Как она была ей благодарна за Мэрфи! Девочка потихоньку встала и пошла к Мэрфи.
— Я не могу заснуть, — пожаловалась она Робокопу. — А как чувствуешь себя ты?
— Эффективность работы систем — 93 процента, — ответил Мэрфи. — Все, что выше 90 процентов, считается нормой.
— А почему Мэри называла тебя Мэрфи? Это что, твое имя?
— Меня так звали раньше.
— Когда раньше?
— Я не могу тебе ответить точнее, но знаю, что именно так меня когда-то называли.
Ника села рядом.
— Ну, а теперь, когда тебе стало лучше, ты же останешься с нами, правда? — говорила она, глядя Мэрфи в глаза. — Знаешь, Берта говорила, что если мы продержимся еще два дня, то они от нас отвяжутся, оставят нас в покое, и тогда нам не надо будет прятаться и всего опасаться. — Ника вздохнула. — А я найду своих родителей…
— Твоих родителей? — спросил Мэрфи.
— Да. Их схватили полисмены, а меня спасла Берта и Большой Сэм.
Мэрфи, включив электронный мозг, мгновенно восстановил список возможных участников сопротивления, полученный в полицейском участке. И вздрогнул от полученной информации:
— Давид Хелоран — ликвидирован 15.8.
— Кенко Хелоран — ликвидирована 15.8.
— Что с тобой, Мэрфи? — удивилась Ники, увидев, как он дернулся.
— Родители… — произнес Мэрфи. — Ты скучаешь без них, девочка?
— Да, — грустно вздохнула она.
— Все будет хорошо. Ты помнишь их, значит, они никуда не исчезли, никуда не делись, они всегда будут с тобой, — сказал Робокоп.
Его слова подействовали на ребенка успокаивающе. Она положила голову к нему на колени и закрыла глаза.
— Мэрфи, я тебя очень люблю и рада, что ты с нами, — произнесла она сонным голосом.
Через минуту она спала.
Мэрфи поднял руку в черной кожаной перчатке и нежно погладил Нику по волосам. Он не помнил, когда ему в последний раз было так же хорошо, как сейчас…
К ним подошла Мэри:
— Я услышала голоса и…
Мэрфи знаком показал ей говорить потише, кивая на спящую малышку.
— Ты балуешь ее, Мэрфи, сейчас ей полагается лежать в постели, — сказала она шепотом.
— Пусть еще немножко побудет со мной, — попросил Мэрфи.
Мэри улыбнулась, но в горле у нее что-то перехватило — пожалуй, этот робот способен на человеческие чувства больше, чем некоторые люди.
— Да, конечно…
Утром Берта отдала приказание Томасу Брэду и Сильвестру Максвеллу привести помещение базы в боевую готовность. А сама с Большим Сэмом и Марено начала обсуждать план предстоящих операций, чтобы отразить напор противника. Она предполагала, что именно сегодня полисмены реабилитационной службы предпримут новую попытку захвата базы.
Доктор Лазарес внимательно прислушивалась ко всему, о чем они говорили.
— Ладно, Берта, — сказал Томас Брэд. — Мы все сделали, как ты велела. Но что делать вот с этой штукой?
Все повернулись в его сторону, рассматривая непонятный предмет, напоминающий крылья. Берта на минуту задумалась.
— Боже мой! — присмотревшись повнимательнее, воскликнула Мэри. — Откуда это у вас?
Она подбежала к тележке, где лежала эта непонятная штуковина, и начала разглядывать ее со всех сторон.
— А, ерунда, стащили из полицейского арсенала, — сказала Берта, раздумывая, что же делать с этим предметом.
— А что? — важно сказал Марено, решив блеснуть своими познаниями. — Это, если я не ошибаюсь, система уничтожения самолетов Ф-27.
— Нет, нет! — замахала руками Мэри. — Это опытный экземпляр летательного аппарата для роботов, но мы еще не успели испытать его.
