в некий подъезд. Ибо вас, увы,не существует вообще в природе.Нет, не то чтобы вы мертвыили же биты — вас нет в колоде.Генерал! Пусть меня отдадут под суд!Я вас хочу ознакомить с делом:сумма страданий дает абсурд;пусть же абсурд обладает телом!И да маячит его сосудчем-то черным на чем-то белом.Генерал, скажу вам еще одно:Генерал! Я взял вас для рифмы к слову«умирал» — что было со мною, ноБог до конца от зерна половуне отделил, и сейчас ееупотреблять — вранье.___На пустыре, где в ночи горятдва фонаря и гниют вагоны,наполовину с себя нарядсняв шутовской и сорвав погоны,я застываю, встречая взглядкамеры Лейц или глаз Горгоны.Ночь. Мои мысли полны однойженщиной, чудной внутри и в профиль.То, что творится сейчас со мной,ниже небес, но превыше кровель.То, что творится со мной сейчас,не оскорбляет вас.___Генерал! Вас нету, и речь мояобращена, как обычно, нынев ту пустоту, чьи края — краянекой обширной, глухой пустыни,коей на картах, что вы и явидеть могли, даже нет в помине.Генерал! Если все-таки вы меняслышите, значит, пустыня прячетнекий оазис в себе, манявсадника этим; а всадник, значит,я; я пришпориваю коня;конь, генерал, никуда не скачет.Генерал! Воевавший всегда как лев,я оставляю пятно на флаге.Генерал, даже карточный домик — хлев.Я пишу вам рапорт, припадаю к фляге.Для переживших великий блефжизнь оставляет клочок бумаги.Осень 1968
Посвящается Ялте
История, рассказанная ниже,правдива. К сожаленью, в наши днине только ложь, но и простая правдануждается в солидных подтвержденьяхи доводах. Не есть ли это знак,что мы вступаем в совершенно новый,но грустный мир? Доказанная правдаесть, собственно, не правда, а всеголишь сумма доказательств. Но теперьне говорят «я верю», а «согласен».В атомный век людей волнует большене вещи, а строение вещей.И как ребенок, распатронив куклу,рыдает, обнаружив в ней труху,так подоплеку тех или иныхсобытий мы обычно принимаемза самые событья. В этом естьсвое очарование, посколькумотивы, отношения, средаи прочее — все это жизнь. А к жизнинас приучили относиться как
