Ведь если мне она не говорила об этом типе, то не для того, чтоб что-то скрыть! Ей просто не хотелось расстраивать меня. Да и скрывать там, в общем, было нечего. Она же сама призналась — я ее припер к стене — что скоро год, как ничего уже меж ними не было… Не понял — поверил ли я ей? Ну да, поверил. Другое дело, стало ли мне легче. Возможно, вы и правы. Вам видней. Но если люди что-то говорят, то не за тем, чтоб им не доверяли. По мне, само уже движенье губ существенней, чем правда и неправда: в движеньи губ гораздо больше жизни, чем в том, что эти губы произносят. Вот я сказал вам, что поверил; нет! Здесь было нечто большее. Я просто увидел, что она мне говорит. (Заметьте, не услышал, но увидел!) Поймите, предо мной был человек. Он говорил, дышал и шевелился. Я не хотел считать все это ложью, да и не мог… Вас удивляет, как с таким подходом к человеку все же я ухитрился получить четыре звезды? Но это — маленькие звезды. Я начинал совсем иначе. Те, с кем начинал я, — те давно имеют большие звезды. Многие и по две. (Прибавьте к вашей версии, что я еще и неудачник; это будет способствовать ее правдоподобью.) Я, повторяю, начинал иначе. Я, как и вы, везде искал подвох. И находил, естественно. Солдаты такой народ — все время норовят начальство охмурить… Но как-то я под Кошице, в сорок четвертом, понял, что это глупо. Предо мной в снегу лежало двадцать восемь человек, которым я не доверял, — солдаты. Что? Почему я говорю о том, Что не имеет отношенья к делу? Я только отвечал на ваш вопрос. Да, я — вдовец. Уже четыре года. Да, дети есть. Один ребенок, сын. Где находился вечером в субботу? В театре. А потом я провожал ее домой. Да, он лежал в парадном. Что? Как я реагировал? Никак. Конечно, я узнал его. Я видел их вместе как-то раз в универмаге. Они там что-то покупали. Я тогда и понял… Дело в том, что с ним я сталкивался изредка на пляже. Нам нравилось одно и то же место — там, знаете, у сетки. И всегда я видел у него на шее пятна… Те самые, ну, знаете… Ну, вот. Однажды я сказал ему — ну, что-то насчет погоды, — и тогда он быстро ко мне нагнулся и, не глядя на меня, сказал: «Мне как-то с вами неохота», и только через несколько секунд добавил: «разговаривать». При этом все время он смотрел куда-то вверх. Вот в ту минуту я, клянусь вам, мог убить его. В глазах моих стемнело, я ощутил, как заливает мозг горячая волна, и на мгновенье, мне кажется, я потерял сознанье. Когда я наконец пришел в себя, он возлежал уже на прежнем месте, накрыв лицо газетой, и на шее темнели эти самые подтеки… Да, я не знал тогда, что это — он. По счастью, я еще знаком с ней не был. Потом? Потом он, кажется, исчез: я как-то не встречал его на пляже. Потом был вечер в доме офицеров, и мы с ней познакомились. Потом я увидал их там в универмаге… Поэтому его в субботу ночью я сразу же узнал. Сказать вам правду, я до известной степени был рад. Иначе все могло тянуться вечно, и всякий раз после его визитов она была немного не в себе. Теперь, надеюсь, все пойдет как надо. Сначала будет малость тяжело,
