придется провести в больнице, причем в соседнем городе, недалеко, но все же.
И вот я в больнице. Отделение для подростков на третьем, самом верхнем этаже.
В палате нас десять душ. Болезни самые разные, про это неинтересно.
Возраст от тринадцати до шестнадцати. Самый старший Сергей. У него низкий голос, он тут за председателя, его все слушают.
В первый же вечер он уселся ко мне на кровать и стал расспрашивать, кто я и откуда. Говорил он негромко, но голос у него, как я уже сказал, был особый, его было далеко слышно, даже когда он говорил совсем тихо.
— Видел, какие у нас тут девки? — спросил он.
— Не видел.
— Как так?
— Серж, он еще в столовой не был, — заблеял мальчишка с кровати у окна.
— А-а, — протянул Серж, — ну, сейчас пойдем на ужин, выберешь себе.
Он сказал так, словно речь шла о выборе игрушки. В ответ на мой недоумевающий взгляд он простодушно пояснил:
— Девок у нас в два раза больше, чем пацанов, работаем помногу, каждый самец на счету.
Я расхохотался.
— Да ты веселый, это хорошо, — заключил Сергей.
— На ужин, мужичье, на ужин, — заверещала медсестра.
Мужичье от тринадцати до шестнадцати засуетилось, потянулось в столовую.
— Пойдем, — Сергей заботливо подтолкнул меня вперед.
Столовая была небольшая, но уютная. За каждым столикам сидели четыре едока.
— О, новенький, — раздался тонкий девичий голосок.
— Принимайте пополнение, его зовут Дима, — сказал Сергей.
— К нам, к нам, — послышалось от дальнего столика.
— Топай туда, раз зовут, и не робей, — благословил меня Сергей.
И я пошел, чувствуя, как десятки глаз рассматривают меня, оценивают.
— Садись к нам, Димочка, — на меня смотрели две красивые девочки.
С ними сидел мальчишка, моих лет, и одно место было свободно.
Его я и занял и, наконец, осмотрелся.
Пацанов, и правда, было меньше, но не в два раза. Для полного чета не хватало, как мне показалось, двоих. Моих соседок звали Марина и Катя, мальчишку звали.
Славиком. Дежурные из числа пациентов разнесли ужин и трапеза началась.
Мы быстро разговорились. Выяснили, кто откуда.
— Телевизор придешь смотреть? — спросила Марина.
— Приду, — ответил я и сердце почему-то тревожно забилось.
— Одеяло не забудь, — сказала Катя.
— Зачем? — наивно спросил я.
— Ну, там обычно холодно, — протянула Марина, обкусывая куриную ножку.
— Да, да, чтоб согреться, — поддакнула ей Катя.
— А вы уже давно здесь? — спросил я, чтоб как-то поддержать разговор.
— Я неделю, Катя — две, а вот Славик, сколько ты здесь, Славик?
— Вечность, — ответил Славик.
— Вот, Славик тут вечность, господи, сколько лет прожила эта курица?
— Наверное, тоже вечность, — пошутил я.
Девочки рассмеялись, а Славик надулся, похоже, обиделся.
Поужинали быстро. Из столовой я шел рядом с Мариной.
— Смотри не забудь, приходи в красный уголок, — шепнула Марина.
Я радостно кивнул ей.
В палате началась раздача уколов и лекарств. Медсестра молоденькая, но нас она нисколько не стеснялась. Раз-два и готов. Кому под лопатку, кому в зад.
Выяснилось, что среди нас есть такие, кому уже сидеть больно. Во, как.
За окном стемнело. Сергей взглянул на часы. Во всей палате часы были только у него и у меня.
— Пора, братва, — сказал он тихо и стал снимать со своей кровати одеяло.
Братва молча последовала его примеру. Я тоже аккуратно снял одеяло, скрутил скаткой, получилось, совсем как у солдат в кино.
Красный уголок — это отдельная комната в конце нашего этажа.
К моему большому удивлению в ней были не традиционные деревянные кресла, а несколько мягких диванов, по-моему, штук пять, сейчас уже не помню, еще были три кресла, но каких! Это были старинные, глубокие, кожаные кресла, в них можно было утонуть. Кресла стояли позади диванов.
У стены стоял стол, на нем был установлен большой телевизор. Он был включен.
Рассаживались так, словно билеты были куплены заранее. Сергей с красивой брюнеткой — губки бантиком, уселись вдвоем в кресло, позади всех, остальные два кресла заняли еще две парочки. На диваны усаживались по четыре человека.
Одно соблюдалось строго. Среди каждой четверки было две девочки и два пацана.
Я сел на диван, почти у самой стены, рядом со мной сели Марина, Катя и Славик.
— Туши свет, Гусь, — негромко произнес Сергей.
Тот самый паренек, который шестерил перед Сергеем в палате, рванулся к выключателю и выключил свет.
Я держал перед собой одеяло, не зная, что с ним делать, в помещении было довольно тепло, лето все же. Возле меня сидела и была слегка прижата ко мне.
Марина, я пытался смотреть на экран, но глаза мои невольно скашивались вниз, и я видел перед собой ее коленки, наполовину прикрытые коротким больничным халатом голые бедра, ее плечо, ее бок — все это волновало меня, и я почувствовал, как меня охватывает сладостное любовное томление.
— Где твое одеяло? — спросила Марина.
— Да, да, давайте укроемся — прочирикала Катя.
Я подал Марине край одеяла, с другой стороны Славик подал свое.
Девочки радостно стали укрывать свои ноги, так, словно было действительно холодно. В итоге они обе оказались укутанными, словно куклы.
— А я? — спросил шепотом Славик.
— Залазь, — добродушно ответила Катя и распахнула одеяло.
В один момент Славик оказался рядом с нею. Теперь они были укрыты, укутаны одним одеялом, и я вдруг явственно почувствовал, как им там, под одеялом, должно быть хорошо, и мне мучительно захотелось того же.
Я вопросительно посмотрел на Марину и чуть не задохнулся от радости, услышав ее тихую фразу:
— Хочешь, как они? Залазь.
Я стал торопливо укрываться, запоздало соображая, так вот для чего все взяли одеяла, я успел взглянуть на окружающих и поразился — все уже были укутаны, но самое главное было в другом: в неясном свете от телевизора я успел рассмотреть, что на экран почти никто не смотрит!
Большинство парочек без зазрения совести целовались напропалую.
Через минуту Катя полностью повернулась к Славику, и я увидел, что он обнял ее и стал целовать в шею.
Черт побери, не сидеть же мне истуканом!
Делая вид, что хочу распрямить затекшую руку, я протянул ее в сторону Марины и как-то само собой обнял ее. Я опасался ее реакции, вдруг рассердится, но нет, она не только не рассердилась, а более того, муркнув, словно кошка, она поуютнее прижалась ко мне, так что моя обнимавшая ее рука коснулась ее груди.
Об этом я не мог и мечтать. Моя щека почти касалась ее щеки, я ощущал слабый запах лекарств и
