говорит. И он делает благой Закон ужасным и отвратительным.
Итак, Павел порицает галатов за то, что они хотят снова стать рабами, он осуждает их рабство. Ибо если кто-то хочет быть рабом Закона, то Закон становится для него — и без того уже слабого и бедного — немощью и нищетою. Тогда два “больных и нищих” собираются вместе и ни один из них не способен помочь другому. Один сильный человек способен поддерживать десять слабых, но из этого не следует, что десять слабых могут поддерживать одного сильного. Имеющий терпение человек может сносить многих людей, действительно — целое царство. Нетерпеливый же и невыдержанный человек не в силах переносить даже одного. Будучи сильными людьми, мы были бы очень рады поддерживать Закон, но [лишь] в той сфере, где он силен и изобилен, то есть покуда он властвует над телом. В этом смысле, говорю я вам, мы были бы рады соблюдать все законы, опубликованные папой и его законниками. Ибо таким образом мы служили бы законам только телом и его членами, но не совестью. Но папа требует, чтобы его законы соблюдались по иным соображениям: “Если ты соблюдаешь их, — говорит он, — то ты праведен, если не соблюдаешь — ты проклят”. В таком случае Закон превращается в “немощные и бедные вещественные начала”. Итак, где имеет место такое порабощение совести, там не может быть ничего, кроме немощи и нищеты. Посему основной акцент в рассматриваемой фразе ставится на слове “поработить”. Павел подчеркивает это для того, чтобы совесть могла избежать рабства, пленения Законом, имела бы свободу и была бы не рабом, но господином Закона. Ибо Закон мертв для нее, а она — для Закона, о чем мы подробно рассказывали выше, во второй главе (стих 19).
10. Наблюдаете дни, месяцы, времена и годы.
Этими словами Павел ясно показывает, чему учили лжеапостолы — они призывали соблюдать дни, месяцы, времена и годы. Почти все богословы, толкуя данный фрагмент, ссылаются на астрологические дни халдеев — язычники соблюдали специально установленные дни и месяцы при планировании своих дел и для предсказания событий своей жизни, и галаты, побуждаемые лжеапостолами, тоже делали это. Августин, за которым последовали более поздние истолкователи, объяснял эти слова Павла, как упоминание о языческих обрядах, хотя впоследствии он также стал истолковывать их, как упоминание о днях, месяцах и т. д., соблюдаемых иудеями. Дискуссия по поводу этой достаточно сложной проблемы приводится в “Декретах”.
Но Павел назидает совесть. Поэтому он говорит не о языческой практике соблюдения дней и т. д. — то есть не о чем-то, относящемся только к плоти, — но о Законе Божием и о соблюдении дней, месяцев и т. д. согласно Закону Моисееву. Говоря другими словами, он ведет речь о религиозных днях, месяцах и временах, которые соблюдали галаты, следуя наставлениям лжеапостолов и стремясь тем самым получить оправдание. Ибо Моисей заповедал иудеям такие религиозные обряды, как соблюдение Субботы, новомесячие, первый и седьмой месяцы [седьмое новомесячие], три времени года, или [великих годовых] праздника — Пасху, Пятидесятницу и Поставление Кущей [или “праздник сбора плодов”], а также Субботний и Юбилейный годы. Лжеапостолы принуждали галатов соблюдать все эти обряды, как нечто, необходимое для обретения праведности. Вот почему он говорит, что они утратили благодать, христианскую свободу и вернулись в рабство немощных и бедных вещественных начал. Лжеапостолы убедили их, что эти законы необходимо соблюдать, что соблюдение этих законов приносит праведность, а несоблюдение и пренебрежение ими влечет за собою проклятие. Однако Павел совершенно не позволяет связывать и пленять совесть людей Законом Моисеевым, но повсюду он освобождает ее от этого Закона. “Вот, я, Павел, — провозглашает он далее, в главе 5 (стих 2), — говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа”. В Кол.(2:16) он говорит: “Итак никто да не осуждает вас за пищу, или питие, или за какой-нибудь праздник, или новомесячие, или субботу”. Так и Христос говорит (Лук.17:20): “Не придет Царствие Божие приметным образом”. Тем более не следует обременять и уловлять совесть соблюдением человеческих традиций.
Здесь кто-то может сказать: “Если галаты грешили тем, что соблюдали дни и времена, то почему вам не грешно делать то же самое?” Я отвечаю так: мы соблюдаем День Господень, Рождество, Пасху и подобные праздники совершенно добровольно. Мы не обременяем совесть людей соблюдением этих обрядов. Равно как мы не учим, как это делали лжеапостолы и делают паписты, что данные обряды необходимы для оправдания, или что их соблюдением мы можем принести искупление за наши грехи. Но цель их заключается в том, чтобы в церкви все совершалось в порядке, без путаницы и смущения, без нарушения внешней гармонии, в духе же мы имеем иную гармонию. Так однажды Виктор, римский первосвященник, предал анафеме все церкви Малой Азии только за то, что они праздновали Пасху не в то время, когда это делала Римская церковь. Ириней осудил этот поступок Виктора, и он действительно был достоин порицания. Ибо верхом сумасшествия было предать церкви Востока в руки дьявола из-за такого пустяка. Итак, это знание о соблюдении дней и времен было редким явлением даже среди великих людей. Иероним не имел этого знания, и Августин не понимал бы этого, если бы его не тревожили и не побуждали к этому пелагиане.
Более всего, однако, мы соблюдаем такие праздники для поддержания служения Слова, чтобы люди могли собираться в определенные дни и в установленные времена, дабы послушать Слово, учиться познанию Бога, принимать Святое Причастие, молиться вместе за все нужды и благодарить Бога за Его как духовные, так и мирские [преходящие] благословения. И я полагаю, что в этом заключалась основная причина, по которой отцы учредили День Господень, Пасху, Пятидесятницу и т. п.
11. Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас.
Данными словами Павел свидетельствует о своей глубочайшей озабоченности тем, что галаты отпали [от учения]. Он хотел бы отчитать их более строго, но боится, что слишком суровое порицание не исправит их, а лишь станет причиною еще большего раздражения и отчуждения. Поэтому, как он сам пишет, он смягчает свои упреки и практически всю вину переносит на самого себя, говоря так: “Боюсь за вас, не напрасно ли я трудился у вас”. То есть: “Меня очень огорчает, что я проповедовал среди вас Евангелие так старательно и верно, но безрезультатно”. Итак, он обращается с ними чрезвычайно мягко, с истинною отеческою заботою. При этом он упрекает их довольно резко, но как бы “косвенным образом”. Ибо, говоря, что трудился напрасно, то есть — что проповедовал среди них Евангелие безрезультатно, он подразумевает, что они либо упрямы в своем неверии, либо отпали от учения о вере. И в том и в другом случае — независимо от того, не веруют они, или же отпали от учения о вере — они все равно являются грешниками, беззаконниками, неправедными и осужденными. По существу, им ничего не дает подчинение Закону, соблюдение дней, месяцев и т. д. Это является своего рода полным и безоговорочным отлучением, потому что, говоря это, он показывает, что они отделены от Христа до тех пор, пока не вернутся к здравому учению. Но тем не менее он не произносит приговор в окончательной, однозначной и резкой форме. Ибо он чувствует, что более суровым их порицанием он ничего не добьется, и поэтому смягчает тон и обращается к ним очень любезно:
12. Прошу вас, братия, будьте, как я, потому что и я, как вы.
Данный фрагмент предназначен не для назидания, он наполнен выраженными риторически чувствами и переживаниями. До сих пор Павел наставлял галатов, и в процессе этого назидания он, будучи движим великим негодованием, порою выходил из себя и порицал галатов довольно резкими словами, называя их безумными, очарованными, неверующими истине, распинающими Христа людьми. Теперь, закончив наиболее убедительную и действенную часть своего Послания, он почувствовал, что обращался с галатами слишком сурово. Будучи озабочен тем, что своею резкостью он мог причинить больше вреда, чем блага, он говорит им, что его суровые упреки происходят от отеческого и воистину апостольского духа. Он становится поразительно красноречивым и буквально “заваливает” их любезными и мягкими словами — так чтобы, если он обидел кого-то своим резким осуждением и порицанием, а он несомненно задел за живое многих, кротость и мягкость его языка исправили бы ситуацию и все поставили на свои места.
Он учит также [нас] своим примером, что пасторы и епископы должны иметь отеческое попечение о людях — не о лютых волках (Мат.7:15), но о несчастных, заблудших овцах — с терпением снося их немощи и падения, обращаясь с ними мягко и кротко. И их невозможно призвать обратно каким-то другим образом, ибо более строгое порицание скорее разозлит их, чем приведет в чувство.
И позвольте мне добавить здесь мимоходом еще одно увещевание — сущность и результат здравого учения таковы, что когда его преподают и изучают надлежащим образом, оно объединяет умы людей, создавая между ними высшее согласие. Но там, где люди пренебрегают верным учением и встают на ошибочный путь, эта гармония умов разрушается. Как только братья или ученики вводятся в заблуждение
